Пилот сосредоточилась и легла обратно на курс.
С мамой и Лайфой все будет в порядке. Бомбоубежища для того и предназначены. Ее полк защитит Таммин, а после выполнения сегодняшнего боевого задания она обязательно напишет им письмо. Ночные бомбардировщицы явились сюда защищать, а не размышлять. И Ревна полетела обратно в сторону сигнальщика с флажками.
– Сделай еще один заход, – сказала Линне, не пытаясь скрыть изумления.
Воздух в Стрекозе звенел от охватившего ее смятения.
– Даже я разглядела, что он дважды просемафорил нам одно и то же, – сказала Ревна.
– Ну что ж, значит, он ошибся.
– А если нет?
– Он велит нам сбросить бомбы на форпост, – отозвался в переговорной трубе суровый, неумолимый голос Линне.
– Что? – Ревна с силой сжала металлические пальцы Стрекозы.
В аэроплане тут же стало холодно.
– Этого не может быть.
– Наконец-то ты со мной хоть в чем-то согласилась.
Она подумала о заводе, о пропагандистских плакатах – порванных, почерневших, пузырившихся волдырями. Подумала об искореженном живом металле, переполненном паникой и болью. Подумала о своем объятом пламенем доме.
– Ты просто неправильно поняла сигналы.
Стрекоза дернулась вперед, получив от Линне заряд злых искр.
– Я хорошо разбираюсь в сигналах флажками.
– Значит, он сам что-то перепутал. Не понял, что происходит. А что другие девушки?
Оставшуюся часть полка дым разметал в разные стороны. Поди теперь узнай.
Линне на миг охватила нерешительность. Но когда она заговорила, голос у нее больше не дрожал – как и искры.
– Находим в расположении эльдов цель получше, сбрасываем бомбы и возвращаемся на базу.
– Давай тогда сбросим их прямо сейчас.
– Нет, так нельзя, это расточительство.
Линне сказала так не потому, что хотела, чтобы Ревна почувствовала себя трусихой. Ревна это понимала, и от этого разозлилась еще больше. Пилот предлагала все, что попадалось им на глаза, пока Линне не согласилась вмешаться в стычку между солдатами Союза и паланкинами Эльды. Они прожгли дыру в боевой машине под ними и сорвали шквал одобрительных возгласов от парней Союза.
Затем повернули на восток, и Линне добавила тяги. Ревна подалась вперед, словно это могло ускорить аэроплан. Пора было возвращаться в Интелгард. Она была обязана рассказать Тамаре об ошибке.
Свет, краски и грохот отступили. Воздух стал легким, их постепенно окружила тишина. Они пролетели над лесом Телташа и опять над рекой Толгой, настолько разбухшей от талой воды, что Ревна могла без труда расслышать ее пресыщенный рокот.
Пилот сосредоточилась на дыхании Линне, постоянно напоминая себе, что в этом мире она не одна. Стараясь думать о чем угодно, только не о Таммине. Только не о тех, кого она там знала, кого любила и кто, возможно, был уже мертв.
Приземлившись в Интелгарде, они увидели, что Тамара нервно расхаживает по полю. Она чеканила шаг, словно топтала ногами врага, лежащего на земле. Когда Линне сбросила тягу, она побежала к ним. Жужжание Стрекозы стихло, пилотская клетка на груди разошлась достаточно для того, чтобы Ревна могла перегнуться через борт кабины.
К аэроплану с зажигательной бомбой в руках ринулась Магдалена. Ее лицо было бледнее снега. Не проронив ни слова, она прошмыгнула мимо Линне и нырнула под крыло по правому борту.
– Магдалена!
Ревна хотела рассказать ей о Таммине. Но инженер даже не подняла на нее глаза.
Тамара исходила яростью.
– У меня на связи командующий Курчик. Он утверждает, что отдал вам недвусмысленный приказ, который никто из вас, девушки, так и не выполнил.
Недвусмысленный приказ? Ревна вспомнила мальчишку, неистово сигналящего им флажками с рушившейся стены.
Тамара злобно мазнула по ней глазами и перевела взгляд на штурманское сидение.
– Ты что, не умеешь читать сигналы?
На мгновение повисла тишина. Затем Линне холодным, резким голосом бросила:
– Умею, сэр.
– Ты в этом уверена?
– Вы сами меня экзаменовали, сэр.
– По словам Курчика, вы отказались бомбить указанную цель и использовали боезапасы впустую.
– Вы хотите сказать, что форпост… – начала было Ревна.
Тамара с такой силой врезала кулаком по боку кабины, что в жилах Ревны тут же застыла кровь.
– Поступая на службу, вы обязались выполнять приказы. А потом еще дважды – сначала, когда приступили к подготовке, потом по ее окончании. Но теперь каждая из вас возомнила, что лучше понимает тактику ведения войны, чем наше высшее командование, да? Из-за вас всех пилотов полка теперь будут считать глупыми и ненадежными. Гесовец прав – разве можно выиграть войну с такими солдатами, как вы?
Мама. Лайфа. В ее голове наперегонки скакали мысли, но слова во рту обращались в пепел. Линне, впервые в жизни, тоже потеряла дар речи.
Ревна не могла оторвать взгляд от приборной доски, но все же почувствовала, как к ним подошла Магдалена и положила на борт кабины руку. Ревна потянулась вперед и сжала ее, вложив в этот жест все, что могла.
– Вы не можете приказать нам…
Вы не можете приказать нам сжечь дотла собственный дом.
– Захватив Таммин, эльды получат доступ к нашим крупнейшим военным заводам и окрестным пахотным землям.
– Но это наш дом! – вставила слово Магдалена.
– Это цель! – прорычала Тамара. – Враг не должен захватить город. Любой ценой.
– Но нам положено защищать Союз! – добавила Ревна.
– Вам положено выполнять приказы! – завопила Тамара.
Она дрожала каждой клеточкой своего тела – а может, это просто в глазах Ревны дрожали слезы.
– Пожалуйста, командор, – произнесла Линне.
Произнесла не злобно. Не холодно, не сухо и совсем не как Линне. В ее голосе слышалось только опустошение.
Тамара с такой силой схватилась за борт кабины, что Ревна ощутила сквозь живой металл силу ее пальцев.
– Тебя, Золонова, не спрашивают, тебе приказывают. Не желаешь делать свою работу – проваливай в свой столичный дворец, твое место займет кто-нибудь другой.
Все замолчали.
– Ну так что? – спросила Тамара, разводя в стороны руки.
– Мы выполним приказ, мэм, – прошептала Ревна.
Тамара глубоко вздохнула. Затем еще раз. Потом повернулась к Магдалене и сказала:
– Возвращайся к своим обязанностям. Если мне придется поднять этот вопрос опять, вы будете наказаны за неподчинение командиру. А теперь прекратите тратить попусту ночное время.
Она тяжелой поступью двинулась к краю поля, где от нее врассыпную бросилась стайка инженеров.
В свете фонаря блестело лицо Магдалены.
– П-п-прямой п-п-приказ Курчика, – запинаясь, произнесла она сквозь слезы, – уничтожить форпост Таммин. Снести каждое здание. Сжечь все поля с посевами.
Ее слова молотом ударяли по сердцу Ревны.
– Нет, – сказала она.
– Все, – прошептала Магдалена. – Возвращайся целой и невредимой.
* * *И они действительно сожгли все. Начали с уцелевших заводов и разнесли их до последнего кирпичика, круша вдребезги стекла и прожигая дыры в оборудовании. Смотрели, как взлетали на воздух корпуса, ровняли с землей здания в радиусе квартала от них. Сбрасывали бомбы Союза на дома Союза, руками солдат Союза и под присмотром союзного бога.
В огне, мраке и дыму Ревна потеряла счет разрушенным ими объектам. Видела каркас завода по производству паланкинов, на котором когда-то работала, остовы канцелярии комиссариата и городского муниципалитета. Видела зияющий кратер уничтоженного бомбоубежища и отвернулась от него,
