– А что, больше некому доставить тебе удовольствие? – бросив на меня снисходительный взгляд, эта ехидна продолжила:
– Неужто некроманты настолько слепы в своем выборе, что довольствуются гнилым товаром? – усмехнулась блондинка, скрывая уже возникшее ощущение тревоги.
– А вот и повод нашелся, – Фиц обошел разрисованную парту и, поравнявшись с Аливе, ласково произнес: – Ты просто умница.
С открытым ртом я наблюдала за этой парочкой. Спица изменилась в лице. Она как-то по-новому взглянула на Фициона. Враг, опасный силой мертвого знания, независимый, неуправляемый, недоступный и этим пугающий, теперь источал леденящий холод, внушающий угрозу не только Аливе, а всему живому вокруг.
– Откажись от дуэли с Роиль и я не причиню тебе вреда, – протягивая слова, обозначил свою позицию некромант.
Загадочная тень улыбки тронула губы Аливе. С превосходством взирая в лицо опасности, она, вопреки своей манере, нежно прильнула к некроманту и выдохнула едва ли не в самые его губы:
– Жди меня, Фицион.
Противостояние – не с него ли берет свое начало глубокая и страстная любовь? И сейчас, охваченные ненавистью друг к другу, в дальнейшем они потеряют рассудок в испепеляющем пламени чувств… А-а-ай! Для меня чужие чувства – сплошное сумрачное болото. Ни знаний, ни интуиции. И если с первым все более-менее ясно, как говорится, дело наживное, то интуиция должна быть врожденной.
Хищная улыбка застыла на лице некроманта.
Я запуталась окончательно!
– Спасибо, – поблагодарила я Фициона, когда на уголок парты легла моя тетрадь, рядом с тихим звуком опустилось перо.
– Мне нравятся твои рисунки. Создать едва заметные линии пером - непросто, – неожиданно сказал Фиц. – И все же, не стоит бояться делать изломы в правильных линиях, оставляя за штрихом невесомый след раздумья, неуверенности или даже злости. Так твои работы будут казаться более реалистичными.
Я было собралась ответить Фициону, что непременно попробую, но вошедший в аудиторию профессор поприветствовал рассаживающихся адептов и размашисто написал на доске несколько никому не известных имен. Дождавшись прекращения возни, подчеркнул первое и начал свое повествование.
– Глен Морин – маг с неподвластной большинству стихийной мощью усугубляет свое положение причастностью к сообществу «Оковы боли». В желании раскрыть в себе новые грани запретного огня, он с головой уходит в эксперименты. Его обезумевший разум, идущий путем безжалостного кровопролитного познания, дает жизнь таким заклинаниям как: «Черная дрема» или «Привой к скелету». Первое позволяет отодвинуть в сторону все чувства: злость, сомнение, сострадание и, конечно же, любовь. Второе – куда интереснее! «Привой к скелету» не имеет никакого отношения к скелетам, как может показаться на первый взгляд. Заклинание ложится на тонкий план человека, который пребывает в глубоком потрясении, и прививает носителю одну устойчивую мысль. Настает момент и воин, не представляющий жизни без меча, отрекается от него. Дева, чье сердце наполнено добродетелью, берет клинок и совершает убийство. Или же некто, чью волю не согнуть, вносит изменение в закон, позволяя иному лицу занять доминирующее положение. Обращаю ваше внимание: ничего общего с заклятиями подавления чужой воли здесь нет! Все происходит естественно, поэтому распознать влияние со стороны не представляется возможным. Нет ни одного официально зарегистрированного случая с применением данного заклятия! Однако примеров диаметральной смены мнений первых лиц королевства хватает. Разберем наиболее яркие из них…
Профессор все говорил и говорил. Словно позабыв про время, он знакомил нас с магами, что подверглись гонению, рассказывал про их магические заклинания с диковинными названиями и необычными свойствами. Так что перерыву на обед я была несказанно рада.
– У меня голова трещит по швам! Как все это можно запомнить?
– Могу тебе помочь… – начал Фиц и, завладев моим вниманием, отшутился: – …на время опроса очутиться в госпитале.
– Спасибо, не надо! На самом деле предмет достаточно интересен, просто такой объем… Как всех этих магов разложить в своем чердаке по полочкам? – пробурчала я и принялась опустошать тарелку.
– Удивительно! Здесь так светло, хотя нет ни одного окна, – лениво покусывая инжир, заметила я.
– Это из-за расположения «раковин», – прокомментировал Фиц.
Вдруг мне показалось что зеркало, возле которого мы сидим, поманило меня. Немного развернув стул для удобства, я отвела руку в сторону и пошевелила пальчиками. Поверхность гигантского стекла осталась слепа к моим манипуляциям. Что за глюк, неподдающийся логике?
– Солнце, что ты делаешь? – поинтересовался парень, наблюдая за моими движениями.
– Пытаюсь хоть чем-нибудь отразиться, – тут же ответила я.
Должно быть, я выглядела смешно, однако Фицион смотрел на меня, испытывая совершенно другие эмоции. Так близкие склонны смотреть на своих умалишенных родственников: с долей снисхождения, непонимания, и, конечно же, беспокойства, когда уступая своей одержимости, больной вновь ускользает за грани реальности.
– Ты это серьезно?
Я мило улыбнулась.
– Конечно, нет!
– Тогда поспешим, до начала пары мне нужно успеть решить один вопрос.
Я кивнула, поднялась и, протянув руки к подносу, тихо бросила:
– Я еще до тебя доберусь, зеркало!.. Фиц, ты меня пугаешь! Что у тебя опять с лицом?
Тихим стуком поднос Фициона вернулся на стол, парень приблизился ко мне вплотную и впился взглядом.
– Фи-иц, ты меня пугаешь! – повторила я, утопая в малахитовой зелени его глаз.
Некромант протянул сначала одну руку и коснулся вьющегося локона, потом вторую и медленно развернул меня спиной к себе.
– Что это? – низким голосом выдохнул он.
– Зеркало!
– Это? – он развернул меня к соседнему гиганту.
– Зеркало.
– Хорошо, это? – вновь легкое давление на плечи развернуло меня.
– Ну, и долго ты будешь меня волчком вращать?
– Это… не смешно, – прошипел на ухо Фиц, перекидывая мою копну вьющихся волос на грудь.
– Что же это, если не зеркала?
– Картины…
– Если это картины, опиши хоть одну?
Фиц решил начать с зеркала в оправе из костяного скелета змееподобной твари.
– На этой изображен заброшенный погреб. На стене перекошены рога, на полу осколки и почерневшие пятна крови. Правее: покореженные винные бочки, которые опоясывает ржавый металл. Деталей немного, но каждая из них призвана угнетать и подавлять. Хочешь,
