Она позвонила в колокольчик и отперла дверь.
– Мисс уже встала? – спросила горничная, входя с подносом, на котором были чай, хлеб и масло.
– Да, Марта. О! Что скажет тетя? Я спала как убитая, так долго, что проспала бал. Почему ты не разбудила меня?
– Простите, мисс, вы забыли. Вы же ездили на бал вчера вечером.
– Да нет же, я проспала.
Горничная улыбнулась.
– Осмелюсь сказать, я думаю, мисс Бетти, что вы еще никак не можете придти в себя от увиденного и испытанного.
– Говорю вам, я никуда не ездила.
Горничная взяла в руки атласное платье. Оно было смято, кружева в некоторых местах немного порваны, и подол носил несомненные следы того, что он совсем недавно скользил по полу.
Затем она взяла туфельки. Они были смяты, заметно смяты, словно в них всю ночь танцевали.
– А вот ваша программка, мисс. Вы, дорогая моя, должно быть, очень много танцевали. Не пропустили ни одного танца.
Бетти смотрела широко открытыми глазами; затем она взглянула на камелии. На некоторых цветках не хватало лепестков, но их не было на ковре. Где же они? Что все это значит?
– Марта, пожалуйста, принесите мне горячей воды. Мне некоторое время нужно побыть одной.
Бетти была в недоумении. Совершенно очевидно, ее платье было смято. Жемчужное ожерелье лежало в коробке, но она оставляла его на столе. Она плеснула в лицо холодной водой. Попыталась что-нибудь вспомнить, но не смогла. Она посмотрела на программку. Ее щеки слегка порозовели, когда она увидела инициалы «Ч.Ф.», капитана Чарльза Фонтанеля, с которым в последнее время немного подружилась. Другие инициалы ей не говорили совсем ни о чем.
– Как странно! – произнесла она. – Но ведь я проснулась на кровати, в этом платье, которое было на мне вчера вечером. Это необъяснимо…
Спустя двадцать минут Бетти спустилась в столовую. Леди Лейси была уже там. Она подошла к тете и поцеловала ее.
– Мне так жаль, что я проспала, – сказала она. – Не знаю, что на меня нашло, я словно бы оказалась одной из Семи Спящих.
– Дорогая, я бы нисколько не удивилась, если бы ты проснулась не раньше полудня. После первого бала ты, должно быть, очень устала.
– Я имела в виду – прошлой ночью.
– Что – прошлой ночью?
– Ну, когда я одевалась…
– О, ты была пунктуальна. Когда я подъехала, ты уже ждала меня в холле.
Недоумение девушки все возрастало.
– Уверена, что ты получила массу удовольствия, – продолжала тетка. – Но большую часть танцев ты отдала капитану Фонтанелю. Если бы мы были в Эксетере, это вызвало бы разговоры, но здесь тебя знают немногие; тем не менее, леди Бельгроув наблюдала за вами.
– Надеюсь, дорогая тетушка, что вы не очень устали, – сказала Бетти, меняя тему разговора, приводившего ее в недоумение.
– Ну, что ты, мне нравятся балы; они напоминают мне о моей молодости. А ты вчера выглядела бледной и утомленной. Должно быть, от сильного волнения.
Сразу же после завтрака Бетти поспешила к себе в комнату. Ее терзал смутный страх. Единственным разумным объяснением происшедшего был сомнамбулизм; она отправилась на бал, будучи в состоянии сна. Она – сомнамбула. Что она говорила и делала, пока находилась в этом состоянии? Как было бы ужасно проснуться в середине танца! Она, по всей видимости, собралась, отправилась к леди Бельгроув, всю ночь танцевала, вернулась, переоделась, снова легла – и все это во сне.
– Кстати, – сказала ей тетка на следующий день, – я взяла билеты на Кармен в театр Ее Величества. Не хочешь ли пойти со мной?
– С превеликим удовольствием, тетя. Это будет восхитительно. Я слышала арию Тореадора, но никогда не слышала оперу целиком.
– А ты не слишком устала?
– Нет, нет, тысячу раз нет, я готова отдать все на свете, лишь бы поехать в оперу.
– Какое платье ты думаешь надеть?
– Я думаю, черное; и еще украсить волосы розой.
– Прекрасно. Это черное платье тебе очень идет. Думаю, ты не могла бы сделать лучший выбор.
Бетти была на седьмом небе. Она бывала в театре, но никогда еще не посещала настоящую оперу.
Вечером ужин был подан рано, необычно рано, и Бетти, зная, сколь мало времени ей понадобиться, чтобы одеться, прошла в маленькую оранжерею и присела там. Аромат гелиотропов был очень силен. Бетти называла их вишневым пирогом. Она взяла либретто и стала его просматривать; но глаза ее, неожиданно для нее самой, стали слипаться, и хотя она совершенно не собиралась спать, через некоторое время крепко уснула.
Она проснулась от холода и почувствовала, что тело ее затекло.
– О Господи! – сказала она. – Надеюсь, я не опоздала? Но что это… уже рассвело?
За окнами оранжереи занимался день.
Пораженная, она вышла. В холле и на лестнице еще царил мрак, она на ощупь проследовала в свою комнату и включила свет.
Перед ней, на кровати, лежало ее черно-белое муслиновое платье; на столе белые перчатки с двенадцатью пуговичками, рядом с веером. Она взяла их, под ними, немножко помятая, оказалась театральная программка.
– Как это все непонятно, – вздохнула она, переложила платье, села на кровать и задумалась.
– Почему они выключили свет? – спросила она себя, затем вскочила на ноги и щелкнула выключателем. Утренний свет залил комнату. Она вернулась на прежнее место, приложила ладони ко лбу.
– Этого не может быть… Не может быть, чтобы со мной случилась то же самое… Это ужасно…
Вскоре она услышала шум внизу; поднялись слуги. Она поспешно разделась и спряталась под одеяло, но не уснула. Она была серьезно обеспокоена, ее мысль напряженно работала.
В обычное время Марта принесла чай.
– Просыпайтесь, мисс Бетти! – сказала она. – Надеюсь, вы прекрасно провели вечер. Наверное, это было замечательно.
– Но, – начала было девушка, осеклась, и сказала: – А тетя уже встала? Она очень устала?
– О, мисс, госпожа – удивительный человек; она никогда не устает. Она всегда поднимается в одно и то же время.
Бетти оделась, но все никак не могла прийти в себя. Одно она решила точно. Ей нужно обратиться к врачу. Не желая пугать тетку, она постарается не заострять на этом ее внимание.
Бетти спустилась в столовую и нашла там тетю Лейси.
– Мне кажется, голос Маас был превосходен, но все-таки она мне не очень нравится в роли Кармен. А ты что думаешь, дорогая?
– Тетя, – сказала Бетти, желая сменить тему, – не могли бы вы посоветовать мне врача? Мне кажется, я не очень хорошо себя чувствую.
– Плохо себя чувствуешь? Что с тобой?
– Я стала подвержена внезапным приступам сонливости.
– В этом нет ничего удивительного, моя дорогая; балы и театры – после спокойной размеренной жизни в провинции. Но, должна признаться, меня поразила твоя бледность прошлым вечером. Тебе непременно нужно обратиться к доктору Гровсу.
Когда врач приехал, Бетти сказала, что хотела бы переговорить с ним наедине, и они отправились в ее комнату.
– Ох, доктор, – нервничая, сказала она, – я хочу признаться вам в странной вещи. Я уверена, что хожу
