Его губы дернулись.
– Возможно, я не слишком возражаю против твоего присутствия, – сказал он спокойно, но у Гермионы была лишь секунда, чтобы осознать его слова, прежде чем он продолжил. – И Уизли совсем не против, что ты проводишь День святого Валентина на кладбище?
– Ну… вообще-то… ммм…он, – начала заикаться она, по-прежнему пытаясь осознать прошлую фразу. – Вообще-то он не знает, что я прихожу сюда.
– Не знает? Stupefy запустила в него перед уходом?
Девушка не смогла сдержать улыбку.
– Нет, и мне, так или иначе, никогда не нравился День святого Валентина. Если ты кого-то любишь, один день ничего не значит. Я просто говорю Рону, что работаю.
– Почему не говоришь, что приходишь сюда?
– Потому что он тоже захочет прийти, – объяснила она. – И как ты сказал: я тоже предпочитаю быть здесь одна.
– Разве что ты не одна.
Она мягко улыбнулась и пожала плечами:
– Возможно, я тоже не против твоего присутствия.
Молчание, повисшее на этот раз, было почти уютным, и Гермиона заметила, что в этом году Драко выглядит более здоровым. Хотя его кожа по-прежнему была очень бледной, он выглядел посвежевшим, а глаза уже не казались мертвыми, в них появился огонек, будто он снова начал замечать происходящее вокруг. Будто и правда видел ее. Изменения были едва заметны, но по какой-то причине они немного успокаивали.
– Расскажи мне о ней.
– Ее любимый цвет – фиолетовый.
– Что-нибудь еще.
– Ее любимый вкус драже Берти Боттс – зефир.
– Еще.
Гермиона задумалась и посмотрела ему в глаза.
– Думаю, она была бы счастлива узнать, что ты ее навещаешь.
Он скептически хмыкнул, но не ответил. Они оба вновь перевели взгляд на надгробие, и девушка проглотила комок, подступающий к горлу. Слезы, стоявшие в глазах, были непохожи на прошлогодние, и она быстро смахнула их рукавом, но это не осталось незамеченным.
– Почему ты плачешь? – спросил Драко.
Она глубоко вдохнула, чтобы выровнять голос.
– Потому что я не плачу от того, что скучаю по ней, и от этого мне стыдно.
Он нахмурился и с минуту размышлял над ее признанием.
– Время лечит, – отрешенно произнес Драко, будто говорил не с ней. – Не вини себя за то, что справляешься, ты не можешь носить траур вечно. Ты боец, Грейнджер. Я знаю это.
Она практически физически ощутила значение этих слов, которые теплой волной накрыли и успокоили. Гермиона попыталась найти в его глазах хоть какой-то намек на неискренность, но его там не было.
– Ты так изменился, – выдохнула она, нервно кашлянув, когда Драко недоверчиво изогнул бровь. – Я хотела сказать, ты стал другим… и это что-то вроде комплимента.
– А ты не слишком изменилась.
– Это хорошо?
– Это не было оскорблением, – произнес он, отводя взгляд. – Так что… Можешь тоже считать это комплиментом.
– Тогда спасибо, – улыбнулась девушка.
Он кивнул, вновь извлек черную розу и положил на надгробие. Поднимаясь, он на секунду задержался, бросив на Гермиону едва заметно расстроенный взгляд.
– Увидимся в следующем году, – просто сказал он и ушел.
Дождавшись, когда смолкнут шаги, Гермиона развернулась к могиле Тонкс и смущенно улыбнулась.
– Не так уж он и плох, да?
14 февраля 2002 года
Из под опущенных ресниц Гермиона наблюдала за Драко, отмечая запавшие щеки и мешки под глазами. Он был бледен, но не так, как в прошлом году. Он не напоминал фарфоровую статуэтку: бледность была почти болезненной, что неудивительно, учитывая написанное в газетах, хотя она ожидала худшего.
Они не проронили ни слова с момента, как девушка присоединилась к нему у могилы Тонкс. Молчание было гнетущим, и Гермиона чувствовала почти физическую потребность нарушить его.
– В этом году теплее, – прошептала она. – Заметил?
– Обсудим погоду? – проворчал он. – Как это по-британски, не находишь?
Она сжала губы.
– Я просто пытаюсь…
– Не стоит ходить вокруг да около, – сказал он. – Это чертовски раздражает.
– Хорошо, тогда, – нервно выдохнула она, – я слышала о твоем отце, мне жаль…
– У тебя нет ни единой причины сожалеть. Ты ненавидела его, и весьма оправдано.
Девушка развернулась к нему:
– Независимо от того, что я чувствовала по отношению к твоему отцу, я подумала о тебе, когда услышала эту новость, и мне на самом деле жаль.
Он всматривался в ее глаза, ища признаки неискренности, но не найдя их, кивнул и уже мягче произнес:
– Я в порядке, Грейнджер. Уже месяц прошел, и, в общем, это не было неожиданностью. Он болел.
– Я знаю, но газеты… не очень вежливо….
– А я ожидал подобного, – пробурчал он. – Кстати, говоря о новостях, слышал о тебе и Уизли.
– Да… ну…
– Я не сожалею.
– Ч-что прости? – запнулась она.
– Мне нисколько не жаль, что вы расстались, – легко произнес Драко. – Это был лишь вопрос времени, когда ты опомнишься, и здравый смысл возьмет верх. Уизли нужна мать, а не любовница, а ты слишком независима и амбициозна, чтобы подойти на эту роль.
От удивления у Гермионы отвисла челюсть, и она лихорадочно пыталась сообразить ответ.
– Уж прости, Драко, но ты не так хорошо меня знаешь, чтобы выносить такие суждения.
– Да ну? – усмехнулся он. – Я знаю тебя столько же, сколько Поттер и Уизли. Возможно, не так близко, но говорить, что совсем не знаю – ошибочно.
– Но я…
– Разве только ты бросила Уизли по другой причине?
– Мы просто слишком разные, – заявила она. – Мы росли в разных мирах…
– Ты добилась большего, и его это раздражает, – знающее прервал он, – что лишь еще раз доказывает мою правоту. Не стоит так защищаться. И так было ясно, что долго вы не протяните.
Девушка скрестила руки на груди.
– И с каких это пор ты такой эксперт в отношениях?
– Я не эксперт, – сказал Малфой, ухмыльнувшись. – Ваши различия бросаются в глаза.
– Ну, знаешь, у нас были очень хорошие отношения!
– Хорошие, – отозвался он, – это синоним к слову «скучные»?
Краска прилила к ее лицу:
– Ты чертов…
– Я не понимаю, что ты так расстраиваешься? Я просто сделал тебе комплимент, сказав, что ты – амбициозный человек. Я слышал о твоей работе в Министерстве. Очень впечатляет.
– О, – пробормотала она, вновь потупив взор. – спасибо, но я по-прежнему не согласна с тобой по поводу меня и Рона. И мне неприятно это обсуждать. Без обид.
Он пожал плечами.
– Без обид. Сменим тему?
– Да.
– Отлично. Обсуждать Уизли совсем не интересно.
– Рон отличный…
– У меня остался только один вопрос по этой теме, – быстро сказал он,
