Я с силой пнула книжный шкаф и, ахнув, схватилась за ногу и упала попой на пол. Черт. Так и палец можно сломать. Зачем я крушу все? Делу это не поможет. А вот холодный разум и связи — еще как.
Хотя сейчас мне казалось, что даже если сюда Марта зайдет, чтобы наказать за поведение — я наброшусь на нее и придушу, сомкнув на шее руки.
Я потрясла головой, закрыв глаза, и возвращая себе самообладание. Потерла ладонями лицо, с протяжным стоном выпуская горячий воздух из легких. Все, тихо, Таша. Ты сможешь. Все сможешь. Все исправишь.
Открыла глаза. Комната походила на поле боя — люстра разбита, кровать сломана, пол усеивает ровный слой белой штукатурки.
Стоило мне посмотреть в дальний угол, как сердце тревожно ударило в груди, а по коже пробежал неприятный и липкий морозец.
Баред черной тряпочкой лежал на полу, вытянув лапки и закрыв глаза. Черная шерстка казалась неопрятной и грязно-серой из-за пыли. Над тельцем животного поднимался темный дымок.
Господи. Мы что, убили кота? Ешки-поварешки. Как так вышло-то? Рядом с ним я не заметила ничего, что могло бы его ранить. Я ненароком вспомнила, как он любил торчать под кроватью, и застонала обреченно. Конечно. Наверняка кровать рухнула на него, а он выполз потом из последних сил и умер.
Какая дурацкая смерть… Прости, котик, меня-дуру.
Я отвернулась, не в силах смотреть на тельце, которое выглядело так жалко и беззащитно сейчас. В груди поселилось гадкое и тянущее чувство вины. Надо его похоронить. Положить в какую-нибудь коробочку и закопать во дворе борделя. Ему же тут нравилось…
Я открыла дверцы и принялась рыться в шкафу с одеждой, подыскивая подходящий гробик для животного. Коробка нашлась одна — забитая чеками и ярлычками от одежды. Не сильно большая, но должна подойти.
Вытряхнув весь мусор из нее, я забрала коробку, захлопнула двери шкафа и повернулась к коту.
Коробка выскользнула из ослабевших внезапно рук и с тихим стуком упала на пол.
Мои глаза округлились, а рот сам по себе открылся.
Сердце в очередной раз за день исполнило кульбит и рухнуло куда-то в пятки, а из груди вырвалось глупое сипение, вместо ошарашенного «котик?».
Он стоял, запрокинув голову и прикрыв глаза в клубах черного дыма. Черные волосы обсидиановым водопадом рассыпались по его спине и груди. Я в предобморочном состоянии скользила взглядом по высокому мужчине со смуглой кожей, абсолютно голому и абсолютно идеальному. Смотрела, как он поднимает когтистую руку и рассматривает ее, словно не веря тому, что видит. Смотрела на его рога на голове, на линию профиля, которую будто художник нарисовал, на крепкие и высушенные мышцы груди, рук и пресса. На длинные черные ресницы. Он был прекрасен настолько, что на секунду мелькнула мысль — нет никакого котика, и просто сам сын дьявола решил посетить этот бордель.
Но тушки животного нигде не было видно. А стоило только незнакомцу довольно растянуть губы в улыбке, и я увидела по-кошачьи острые клыки, блеснувшие во рту.
Котик?
Котик?!
КОТИК?!
Моя ладонь сама по себе поднялась и легла на грудь, будто я сейчас тут кони двину от сердечного приступа. Ноги перестали меня держать, и я рухнула на пол.
В этот момент он решил обратить на меня внимание.
Повернул голову, и черные глаза уставились на меня, а в глубине их вспыхнул знакомый желтый огонек. Тонкие губы плавно приподнялись в ухмылке.
Иисус Христос и Дева Мария!
— Та-аша, — протянул он хрипловато. И, запрокинув голову, тихо засмеялся.
Глава 39
— Не сиди на полу, он очень грязный. — Ветер пробрался в волосы, и в долю секунды я оказалась на обломках кровати, восторженно и испуганно вскрикнув. — Ни к чему марать такие красивые ножки!
Он продолжал улыбаться, одержимо и пугающе, и легко заграбастал рукой мою лодыжку, подтягивая к себе.
— Котик? — неосознанно втягивая голову в плечи, пропищала я, заваливаясь на спину и стараясь оказаться как можно дальше от его лица.
Красивого. Очень красивого. Но чувство самосохранения вопило и вырывало на себе волосы, умоляя меня свернуться до размеров крупинки.
— Как я давно хотел тебя потрогать! Мм… — довольно промурчал Баред и, прикрыв глаза, глубоко потянул носом воздух. — Не хочешь меня погладить? Как раньше.
Я отрицательно замотала головой, неуверенно попытавшись отобрать свою ногу из чужой лапы, но «кота» это не вдохновило, и он забрался еще выше, совсем лишая меня возможности сбежать.
— Почему же? Я все такой же приятный на ощупь. Только площадь для твоих ласк увеличилась. Разве не здорово?
Я судорожно рассматривала его крайне довольное лицо, с ужасом понимая, что не понимаю ни-че-го. В моей голове откровенно не укладывалось, как маленькая пушистая язва, превратилась в это… Это… Божество порочной красоты! А тем более, не понимала, что ему от меня нужно.
— Как же долго я этого ждал. Смотрел на тебя, изучал, запоминал, как твое тело реагирует на ласки, сам лишенный возможности довести тебя до пика. — Он кончиками когтей провел по моей шее, отчего я задержала дыхание, и спустился ниже, к груди, несильно царапнув сосок. — Сладкая моя девочка, я так рад, что в тебе не ошибся. Ну же, смелее, приласкай своего кота.
Он игриво, словно его это все невероятно веселит, склонился и потерся о мою грудь, мечтательно прикрыв глаза.
— Конечно, я как истинный джентльмен, подожду, пока ты будешь готова, но не могу отказать себе в ма-аленькой слабости. — Он вобрал в рот мой сосок и со стоном, довольным и утробным, сжал его губами, посасывая. — Да, они такие же сладкие как я и предполагал.
— Баред, прошу…
— Да, да, понимаю. Ты устала, моя крошка, — перебил он, ласково погладив меня ладонью вдоль всего тела. — Мы вернемся к этому позже. Какие у тебя были планы? Догнать Люция или отыскать и наказать папашу?
— Я…
— Умнее будет догнать Люция. Пойдем, крошечка. — Он поднялся, бережно заворачивая меня в покрывало, и взял на руки, аккуратно и нежно прижимая к своей груди. — Обними меня, Таша.
— Обязательно? — выдавила я так тихо, что самой стало стыдно за то, как срывается голос.
— Мне будет приятно, — оскалился он, вновь демонстрируя мне свои острые клыки, делающие его и без того наглую улыбку еще более дерзкой.
Шаг, и яркий дневной свет на секунду ослепил меня. Мы оказались не в домике Тера, как обычно, а у его порога, который был неожиданно людным.
Аларика сидела на крыше, болтая ногами, и попивала что-то из маленькой деревянной
