– О, Тарис, пожалуйста, не называй его так! Знаю, что виновата, что тебе изменила с ним. Но я не могу врать! Я не умею… врать.
– Умеешь. Расскажи, куда ты шла вчера утром с Винтой? – молчание в ответ. – А днем, в компании шлюх и семьи покойного начальника порта?
Она не шевелилась. Лошадь шла вперед. Кавада даже забыла, что она верхом. Тарис все видел… Тарис все знает…
– Что у вас было в руках?
Кажется, она даже перестала дышать.
– Где тебя прятали в борделе? – он вздохнул и продолжал, как будто и не задавал все эти вопросы. – Не надо врать, но правду можно сказать по-разному…
– Я… не понимаю… – запинаясь, пролепетала Кавада.
– Можно сказать, что ты спишь со мной, чтобы жить во дворце и ни в чем не нуждаться. И ты терпишь меня с трудом и жалуешься всем подряд: Верону, Эрланду, Варгу, Винте.
– О нет! – она остановила лошадь и сама этого не заметила.
– И можно сказать, что ты спишь со мной, потому что меня любишь. Если, конечно, все, что ты говорила этой ночью, правда, а не повод, чтобы остаться…
Она слезла с лошади. Было просто невыносимо находиться рядом с Тарисом. Повернулась и пошла назад, к дюнам. Там было так хорошо… Шла и думала, что сейчас она могла бы снова сделать попытку умереть. Эта жизнь была слишком тяжела, слишком сложна… Все складывалось не так, неправильно… Все приносило ей боль.
Бен спешился, развернул лошадей в поводу и догнал ее. Некоторое время они шли молча.
– Знаешь, почему твоя жизнь сложилась именно так?
– Как?
– Почему с тобой приключились все эти беды?
– Почему?
Ветер растрепал ее волосы. Она была безумно хороша со своими печальными глазами, тонкими чертами лица, бледными губами и напоминала белую лилию. Тарис подумал, что последние дни она много времени проводила на свежем воздухе: солнце и ветер окрасили ее кожу в нежный персиковый цвет.
– Почему? – переспросила она.
Граф Бен чувствовал себя плохо. С этой ночи, когда Кавада сделала попытку от него уйти, он понял, что совершенно ее не знает. Вернее, это пришло ему в голову еще вчера утром, когда он, возвращаясь в город, увидел ее идущей непонятно куда в сопровождении Винты. Ему захотелось слезть с коня и хорошенько их расспросить. Но не забавлять же солдат выяснением отношений с любовницей!
Позже, когда Тарис снова встретил Каваду в компании служанки и еще троих людей, несущих тяжелый сверток, то подумал, что она ушла от него. Он снова не захотел останавливать ее на глазах всего города. Но по возвращению в замок посетил кабинет астролога и убедился, что все инструменты остались на месте.
Тарис вспомнил, какое облегчение почувствовал, увидев все на местах. Впервые осознал, что не хочет ее потерять, и испугался этой мысли – ведь он всегда отрицал, что любит Каваду… И только когда действительно понял, что она от него ушла, вдруг утратил контроль над собой.
Раньше ему казалось, что он может читать в душе любовницы, как в открытой книге. И вдруг вещи оказались совсем не такими, какими он привык их видеть! Лучше бы она сделала ему сцену, как все женщины! Ее поступки расходились с образом той Кавады, который он хранил в своем сердце. Зачем он вообще затеял этот разговор? Зачем он говорит ей эти слова? Не проще ли было оставить все так, как есть? Она вернулась, и снова все будет как прежде… Нет, не будет! Никто никогда с того дня, когда он был так изувечен, не говорил ему: «Я тебя люблю». И он этого никому не говорил…
– Потому что ты совершенно не приспособлена к жизни. Ты умеешь делать сложные математические и астрологические расчеты, вести переписку. Ты умна… в смысле… отвлеченном от жизни. Но ты совершенно не способна себя защитить! Ты не можешь добыть еду, не говоря уже о том, чтобы ее приготовить. Ты даже не знаешь, где кухня во дворце! Ты не ведаешь, откуда берутся вещи, и просто ждешь, что они свалятся тебе на голову. И если этого не произойдет, скорее умрешь, чем пошевелишь пальцем и сделаешь что-то сама. Я даже не могу себе представить, что ты можешь жить одна! Тебе надо постоянно иметь рядом кого-то, кто будет обеспечивать твой быт. Ты совершенно оторвана от реальности! И эта твоя ненормальная честность… Так нельзя, Кавада!
Она остановилась и смотрела на море. Наверное, он говорит правду… Наверное, он единственный, кто говорит ей все как есть… Нельзя обижаться, даже надо сказать ему спасибо, сделать выводы… А вслух произнесла:
– И что я могу сделать… сейчас?
Тарис взял ее за подбородок и повернул лицо к себе. Он любил смотреть на нее так – близко, сверху вниз. У нее такие доверчивые глаза…
– Постарайся научиться жить, хоть немного… Учись защищаться, учись нападать. В конце концов, у тебя есть Винта. Спроси, что она умеет, и научись этому.
– Но Винта провела несколько лет в борделе!
– Тем более есть чему у нее поучиться!
Она смотрела на него, как будто он свалился с неба и она не знает, что это за существо…
– Я скажу, – прошептали ее губы, – я скажу Верону и Эрланду, что я была не права… что я люблю тебя…
– Ни в коем случае, дорогая! Ни в коем случае!
– Но почему?!
– Это дает нам огромное преимущество. Они думают, что они нас знают, что они все о нас знают… А на самом деле вещи совсем не такие, какими им кажутся.
– Я тебя никогда не понимала, – Кавада в отчаянии покачала головой.
– Я знаю. Меня никто никогда не понимал.
Глава пятая
ДРЕВНЯЯ СЕВЕРНАЯ СКАЗКА
Ландос прогуливался по галерее. Она была длинная, широкая и хорошо просматривалась со всех сторон. Его не покидало странное чувство, что западня захлопывается… Он давно понял, что ничего не может сделать. От него ничего не зависит, и его слова ни на что не влияют. Ни его мнение, ни мнение всех братьев ничего не могут изменить в том быстро разворачивающемся плане захвата Валласа, который, вероятно, был давно разработан и приводится в исполнение после переворота. Ни одного дня промедления, ни одной проволочки. Как поднимается волна, принимая в себя все воды вокруг и мощно накатываясь на берег, так и все события в стране после свершившейся смены власти были подчинены невидимому механизму, действующему по четким законам.
Ландос видел, что Эрланд хочет убрать всю знать времен правления Травалов – несмотря на то, что открыто было объявлено: всем вновь присягнувшим потомкам Давикулюсов сохранят жизнь и имущество. Он осознавал, что колдун тянет время, будто выжидая… Что-то должно случиться? Но прекрасно понимал, что никто
