— Нам бы не помешали новые штаны для Гейджа, — наконец ответила я.
— Он снова подрос? — спросила мисс Лоуд. — Такими темпами он будет выше всех в городе.
— Так и будет, — согласилась я.
Стоя рядом со мной, Лиза взяла в руки ожерелье из ракушек и перебирала его пальцами. Мало кто сейчас торговал ими, но Джози, молодой девушке с нашей улицы, изготовление их помогало чувствовать себя занятой. Я подняла руку к своей шее, на которой красовалось украшение из белых и розовых раковин, которые были размером не больше пятицентовой монеты, но все они были тщательно отполировано до блеска. Джози подарила мне это ожерелье несколько месяцев назад, когда я заходила к ней с рыбой.
— Я добавлю пять сантиметров к предыдущим меркам, и в течение нескольких дней новые штаны будут готовы, — промолвила миссис Лоуд.
— Спасибо. Увидимся сегодня позже.
— Да, обязательно увидимся.
Я подтолкнула Лизу к выходу. Она вздрогнула от неожиданности, оторвавшись от своих мыслей. Выпустив ожерелье из рук, Лиза широко улыбнулась миссис Лоуд, прежде чем мы вышли на улицу. Она пошла со мной по улице к маленькому дому на мысе, который я делила с матерью и двумя братьями.
— Мне пора на работу, — сказала Лиза, показывая рукой на сад, — увидимся через пару часов.
— Хорошо, — ответила я.
Она улыбнулась мне, обведя глазами мой слегка покосившийся голубой дом, и пожала мне руку. Чувствуя себя так, будто я несу на плече сотню рыб вместо двух, я поднялась по потрескавшимся ступенькам к старой серой двери, сгорбив спину. Я уже давно не стучалась в дверь, перед тем как войти, так как это был мой дом, хотя я никогда не считала его таковым.
Глава 3
Ривер
Повернув ручку, я вошла в дом, интерьер которого был погружен в полумрак. Из комнаты слева от меня я слышала звук работающего телевизора. Я заглянула туда и увидела, что моя мать сидит в своем кресле. Сквозь его поношенную ткань была видна желтая набивка. Матери проходится сидеть на двух подушках с тех пор, как из него полезли пружины от старости.
Ее светлые волосы обрамляли лицо, которое в свое время было очень красивым. Но сейчас горечь ее души не позволяла мне рассмотреть в нем хоть что-то прекрасное. Были видны только темные круги и мешки под грустными глазами. Она была ниже меня ростом, около ста шестидесяти сантиметров, и очень худая. Я была такой в пять-девять лет, теперь же мое атлетическое телосложение отточено ходьбой, рыбалкой и работой в саду.
Ее губы всегда были сжаты, за свои двадцать два года я редко видела ее улыбку. Возможно, было несколько улыбок до тех пор, пока мой отчим, отец Гейджа, не бросил ее после рождения сына. Затем их почти не было.
Сейчас я не могу сказать, что она знает, кто является отцом Бейла, но я уверена в том, что я понятия не имею, кто мой папа. Единственное, что она мне о нем говорила, это то, что он был ублюдком, которого она встретила, учась в средней школе, когда он был в городе проездом. Я так и не знала его имени. Он бросил мою мать, когда узнал, что она залетела, и больше не давал о себе знать. Правда, однажды я видела его фотографию, и нельзя было отрицать, что я похожа на него, но моя мать не знает об этом.
Она называла моего отца мудаком, а большую часть моего существования она и меня называла бестолочью, бесполезным и злым выродком, которое испортило ей жизнь, но к этому я быстро привыкла. Я тоже была о ней не особо высокого мнения. Я бы наверное думала о ней еще меньше, если бы она не произвела на свет Гейджа и Бейла, которые стали смыслом моей жизни.
Моя мать бросила на меня взгляд, прежде чем снова уставиться в экран телевизора. Несмотря на то, что ее волосы были довольно жидкими и немытыми, а взгляд всегда хмурым, она выглядела так, будто годы ее не трогали, благодаря своей гладкой коже без морщин.
— Ты ела? — спросила я ее.
Она даже не потрудилась мне ответить, слушая, как болтает ведущий новостей по ящику. Она могла сидеть целыми днями, следя за этими информационными хрониками, при этом ничего не делая. Я не могла понять, как она еще не устала от этих двух телеканалов, которые вещали после окончания войны, являясь новостными и провластными (прим. поддерживающие действующую власть), изо дня в день передающие одно и ту же информацию.
После того как боевые действия утихли правительство взяло под свой контроль все коммунальные системы и средства массовой информации, распределяя электричество и распространяя новости по всем уцелевшим штатам и городам. Счета больше не приходили, сбор налогов прекратился, но каким-то образом власти могли это все содержать и поддерживать, пусть все было не совсем гладко, но пока что это работало.
Посмотрев на человека на экране, я увидела стену вдалеке за его плечами. Он был на фоне одной из лучших секций, воздвигнутой стены, которую не сравнить с теми, которые были сооружены из всякого мусора, который можно было найти в то время, когда их строили. Я пришла к выводу, что большинство новостных репортажей специально вели из более совершенных бетонных секций, которые возвышались высоко в небо, чтобы создавать впечатление, что все находится под контролем.
Я хотела бы верить в это, но, на самом деле, не понимала, зачем вообще была нужна эта стена. Она была построена по всей стране, отделяя города, пережившие нападения, от тех, которые были разрушены. Если изначально было пятьдесят штатов, то теперь оставалось только двадцать три, плюс Аляска и Гаваии. Части Невады, Нью-Йорка, Пенсильвании и Арканзаса были по нашу сторону стены, вместе с остальными уцелевшими внешними Штатами, но внутренние Штаты были потеряны из-за войны и бомб. Я часто слышала вопросы о том, почему захватчики напали на середину страны, а не на Нью-Йорк, Вашингтон, Бостон или Атланту. Почему они не нападали на более густонаселенные районы, в которых сконцентрировались политические силы, а нанесли удар по нам? Они также уничтожили основные источники продовольствия в результате бомбежек. Но они не уничтожали правительство и военных одним махом, они захватывали большую часть простого населения, а многие из оставшихся умерли от голода или из-за хаоса, происходящего в первые месяцы после окончания бомбежек.
Гейдж вышел их кухни. Его светло-русые волосы беспорядочно торчали, а карие глаза были сосредоточены на мне. Низ его льняных штанов, которые я добыла для него всего три месяца назад, доходил ему только до середины голени. Я поняла, что сделала верный выбор, предпочтя брюки для брата, вместо новой
