В глазах брата отразился самый настоящий ужас, и заблестели слезы, но отец вскинул руку.
– Это всего лишь башня, – сказал он. – Всего лишь замок, который мы вместе сможем отстроить заново. Вместе, Теарин.
Он строго посмотрел на меня.
– Потому что мы семья и потому что только вместе мы можем исправить то, что разрушено.
Наши с Витхаром руки лежали на песке. Мы не касались друг друга пальцами, но между ними почти не было расстояния. Это «почти» разделяло нас сильнее, чем дорога от Аринты до Ильерры и семь лет.
– Расскажи мне о своих родителях, – попросила я.
– Кажется, я уже говорил, что мать была северянкой?
– Ты говорил, что она стала иртханессой ради отца. Говорил, что твой дед считал этот поступок блажью и что общество так до конца и не приняло перворожденную, которая когда-то была наложницей.
– Не думал, что ты это помнишь.
– На память я никогда не жаловалась.
– Что ж… – Витхар помолчал. – Я помню маму, когда она общалась с людьми. Люди любили ее, называли Северным солнцем. Она никогда не делала разницы между знатью и простыми людьми, возможно, именно это ей и не сумели простить.
– А отец?
– Отец был от нее без ума. Когда он смотрел на нее, мне становилось жарко. У матери был ледяной огонь, но никогда в жизни я не чувствовал пламени, опаляющего сильнее, чем когда она брала его за руки.
Впервые за последние несколько минут я повернулась к нему и увидела, что он улыбается. Небо, я никогда раньше не видела, чтобы он так улыбался – беззащитно и просто.
– У них было не так много времени. – Он повернулся ко мне, и улыбка треснула, как древняя фреска. Предыдущее ощущение рассыпалось, сменяясь привычным мне образом правителя Даармарха. Того, каким я видела и знала его всегда. – Но оно у них было. В отличие от нас с тобой.
Я кивнула.
– Прости меня за это, Теарин, – произнес он. – И прости за то, что принес тебя сюда. В моих мыслях мы были здесь бесчисленное множество раз, и всякий раз наш разговор заканчивался по-разному.
– По-разному – это как? – спросила я.
– Ты снова бросала мне в лицо обвинения. Ты разворачивалась и уходила, не желая со мной разговаривать. Ты оставалась и…
– И?
– И это было самое страшное. Потому что я никогда до конца не верил в то, что ты сможешь меня простить. Так оно и случилось.
Какое-то время он смотрел на меня, а потом сказал:
– Осторожнее, когда будешь взбираться. Не порань ноги.
То, что начался оборот, я почувствовала быстрее, чем поняла. Огонь и мощь, которые в нем за эти годы стали еще сильнее. Окутавшая мужчину алая дымка раскалила воздух, и я стремительно поднялась. Звериный отклик, ударивший в меня всей своей силой, заставил отпрянуть. Теперь я видела, как размываются мужские черты, как стирается грань между человеком и драконом.
Спустя мгновение раскинулись мощные крылья, о воду ударил шипастый хвост.
Волна, идущая к берегу, раскололась надвое, разошлась, взлетела в воздух тысячами искрящихся на солнце брызг. Я обернулась на широкие листья пальмы, на тень и дорожку, уводящую вглубь острова. Там, в конце коридора из деревьев, виднелся дом. По-прежнему в идеальном состоянии, словно отстроенный вчера, он ничем не напоминал роскошные дома нашей аристократии или даже каменные домишки горожан. Рожденный на острове, полностью из дерева, с крышей, которую, очевидно, перестилали совсем недавно, он навсегда останется домом его родителей, где в любви началась новая жизнь.
Не знаю, помнил ли Витхар о том, что говорил мне об этом, но я помнила.
Эта мысль почему-то заставила меня улыбнуться.
Потом я глубоко вздохнула и повернулась.
Впереди меня ждали несколько дней в качестве гостьи в Аринте, а потом – путешествие длиной в целую жизнь.
Что же, так тому и быть.
Я наклонилась, чтобы подхватить накидку, но обрушившаяся на берег сильная волна накрыла ее раньше, чем я успела вздохнуть. Зеленая дымка ткани рыбьим хвостом зазмеилась под водой, сверкнула под пеной и навсегда исчезла в океане.
Я проводила взглядом безбрежную гладь и шагнула к расправившему крылья дракону.
Глава 16
Хайрмарг, Ферверн
– Спустя семь лет, наверное, нереально простить? – спрашиваю я.
– Что?
Мне показалось или Леона подпрыгнула? Очень даже может быть, что не показалось: у нее закушена губа, и в исполнении первой леди это – эмоция высшего уровня. Она тут же приходит в себя, перестает кусать губу и смотрит на Рэйнара. Он, словно почувствовав ее взгляд, отрывается от планшета и смотрит на нее. Мне так и хочется сказать: «Эй, ребята, так нечестно, мне не с кем играть в гляделки», – но я сама себе это устроила. Наверное, если бы здесь был Гроу, в этом флайсе, мы были бы на равных. Прикольные у нас получились бы команды, два на два.
Я сейчас что, всерьез подумала про себя и Гроу в одной команде?
– Ты сейчас о чем? – интересуется Леона.
Поклясться могу, она ничего Рэйнару не говорила, но он закрывает уши наушниками. Хотя лично я проверила бы, стал он там что-то слушать или нет, никогда нельзя верить Председателям.
– Об Ильеррской. – Я разворачиваю к ней телефон с архивами.
За окнами уже светло, и даже снега нет, только вдалеке, в горах, за которыми в одну сторону ледяные воды, в другую – пустоши. Фервернцы умудрились назначить заседание на утро. На утро! Нет бы в обед или ближе к вечеру, но у них все важные дела решаются по утрам.
Фервернцы, что с них взять.
– А, – говорит Леона. – Ну, полагаю, что нет.
– Не просто?
– Нет, – она качает головой, – поэтому до такого лучше не доводить.
– Зачем ты подсунула меня Гроу?
Мою сестру непросто вывести из себя, но сейчас она моргает.
– Что, прости?
– Да ладно, я все знаю. И ты все знаешь. Давай хоть сегодня не будем играть в эти игры, Леа. – Я очень хочу подвернуть под себя ногу, но кто бы знал, как это сложно сделать в деловом костюме. Даже если он брючный.
– Я никогда с тобой не играла, Танни.
– Да ну? – Я щурюсь. – И когда не сказала мне про смертную казнь для Мелоры, ты тоже не играла?
– Нет. – Она складывает руки на коленях, потом смотрит на меня. – Для меня все это было… полное дерьмо.
Да, наконец-то она начала снова называть вещи своими именами.
– Я узнала о том, что информационные атаки связаны с Ферверном. Про всю эту…
– Можешь не говорить, я додумаю. – Я сцепила руки на коленях, потом расцепила. – Ты мне лучше скажи, кто и как решил, что мне будет лучше побыть вдали от Гроу.
– Все сложно, – сказала Леона.
Ну да, прямо как статус в соцсети. Хотя у меня это, по-моему, статус по жизни.
– А ты как-нибудь по-простому объясни. Ну, для тупых.
– Танни!
– Что? – невинно поинтересовалась я.
– Это свалилось на нас перед заседанием. Мы все общались на повышенных тонах, потом Гроу вышел подышать воздухом… Перед этим я сказала ему, что, возможно, вам будет лучше расстаться, и он послал меня на…
– Мы с ним сцепились. Ментально. – Рэйнар снял наушники.
Так я и знала, что Рэйнару верить нельзя.
– А ты, между прочим, для политика действовал
