Мама тоже строго-настрого запретила ему рассказывать кому-либо о своем происхождении – но совсем по другой причине, нежели отец: она шпионила для Высокого-Лба на суше и боялась, что тот отправит на берег и ее сына, если узнает его тайну.
– Она всегда говорила: никто не знает, сколько раз в жизни ты можешь менять воду на воздух, – рассказывает Шесть-Пальцев. И кстати, мне нравится, как звучит его голос.
– Я бы точно ничего ему не разболтала, – говорю я.
Он поднимает брови.
– Ты уверена?
Нет. Не уверена. Он прав. Я на своей шкуре испытала, каким опасным искусителем может быть Высокий-Лоб.
Припарковавшись у отеля, отец Шесть-Пальцев говорит:
– Мне кажется, вам обоим есть что сказать друг другу наедине. Ну а я пока упакую продукты.
Отличная мысль, говорю я себе, но, когда мы выходим из машины и идем в сторону берега, меня накрывает ощущением подавленности. Мы оба молчим. Ага, как же, «есть что сказать друг другу».
Потом, когда мы доходим до парапета, не дающего постояльцам отеля падать в океан, я еще раз спрашиваю Шесть-Пальцев:
– Почему ты ничего не рассказал мне? Мы столько дней были совершенно одни, у нас было так много времени…
Шесть-Пальцев пристыженно кивает.
– Да, всё так. В тот миг, когда мы поцеловались, я хотел тебе все рассказать, всё-всё. Я хотел, чтобы ты знала обо мне всё. Но потом я испугался, вдруг ты подумаешь, что я просто завидую тебе, хочу присвоить себе твой статус Посредницы и всё такое…
– Что? – не выдерживаю я. Это просто не укладывается у меня в голове. – Из-за того дурацкого пророчества?
Он грустно пожимает плечами.
– Ну а что бы я делал, если бы ты потребовала от меня доказательств? Я бы не смог ничего доказать. И подтвердить мои слова некому – где моя мама, я понятия не имею, а больше никто об этом не знает. – Он вздыхает. – Ну, вот я и решил, что лучше вообще ничего тебе не рассказывать. Да и зачем? Я же не планировал когда-либо возвращаться на сушу. Ну а потом… я говорил себе, что ты всё равно не останешься под водой. В конце концов ты всё равно вернешься на берег.
На последней фразе его голос срывается. Он смотрит в сторону, куда-то за море, как будто там находится что-то очень важное. Я нерешительно беру его за руку – он позволяет мне это, не забирает руки.
– Это правда? – спрашиваю я. – Ты действительно считал, что я недостаточно люблю тебя, чтобы остаться с Серыми Всадниками?
Он поворачивается ко мне с кривой усмешкой.
– Сама посмотри, где мы в результате оказались.
Я внимательно смотрю на него, пытаясь понять, говорит ли он всерьез или шутит. Ох уж эти парни! Можно ли вообще понять, что у них в голове?
Как бы то ни было, стена между нами исчезла. Что ж, будем считать, что это прогресс.
– Когда мы с тобой скитались, спасаясь от Серых Всадников и их бомб, – продолжает Шесть-Пальцев, – я решил, что в любом случае всё испортил. Ты никогда мне не простишь, что я не предостерег тебя от Высокого-Лба. Что я не пришел тебе на помощь раньше. Что я… – Он замолкает и снова пожимает плечами. – Я просто не знал, что мне делать. А ты всё время заводила разговор про какую-то стену…
Тут я начинаю подозревать, что, возможно, и я повела себя не самым разумным образом. В конце концов, у меня же нет никакого опыта в этих делах.
– Но ведь ты меня предостерегал, – говорю я.
– Да, но недостаточно настойчиво.
– И ты меня освободил.
– Да, но не сразу. Я боялся оказаться рядом с тобой у столба. Тогда бы мы оба погибли.
– Это было бы довольно паршиво, – признаю я. – Очень хорошо, что ты дождался удачного момента.
– Значит, ты меня прощаешь?
– Мне как-то и в голову не приходило тебя в чем-то обвинять, – отвечаю я. – Я-то думала, что у тебя просто есть другая. Ты же принц.
Он мотает головой.
– Нет у меня никакой другой. – И он замолкает в нерешительности. – Я уже целовал девушек, это да. Но ни с кем мне еще не было так хорошо, как с тобой.
Дальше мы не говорим ни слова, но это хорошая тишина. Важно только одно: мы наконец-то обнимаем друг друга. И молчим. Но тут раздается голос мистера Фарнсворта.
– Мне не хотелось бы нарушать ваше юное счастье, но я боюсь, нам пора поторопиться.
Он прав, и мы отпускаем друг друга. Я изучаю то, что принес мистер Фарнсворт: огромная сумка, полная фруктов, овощей и рыбных консервов.
– Вы уверены, что субмарины будут это есть? – с сомнением спрашиваю я. – Консервы? Хорошо, они в банках, которые легко можно открыть руками, но всё же…
Мистер Фарнсворт ухмыляется.
– О, в этом я совершенно уверен. В последние дни у меня под рукой был отличный консультант. – Он кивает на своего сына.
Лук порей и сладкий перец? Ну что же, поглядим.
– Довольно много всего, – замечаю я.
– Мы решили, что ничего страшного, если сумка получится увесистой, в конце концов, тебе же с этим только нырнуть, – объясняет отец Шесть-Пальцев. – А до воды мы сами всё донесем.
Я откашливаюсь.
– Кхм… я говорила миссис Бреншоу, что племени нужна не только еда, но и укрытие, в котором мы были бы в безопасности.
Он улыбается.
– Да, она мне сказала. И кажется, у меня есть одна идея на этот счет.
Он объясняет мне, как найти убежище, и наступает пора прощаться, по крайней мере, на время. Так как протащить огромный пакет через мини-джунгли не представляется возможным, мы ищем другое место, где нет перил и где я могла бы незаметно нырнуть в океан. Набедренной повязке Серых Всадников, похоже, придется остаться висеть на том суку, где я ее оставила.
Поцелуй на прощание. Он затягивается, так что мистер Фарнсворт начинает выражать недовольство. Я с тяжелым сердцем выпускаю Шесть-Пальцев из своих объятий, снимаю платье, прячу его в рюкзак. Все вместе мы забрасываем пакет в воду. Последний взгляд, и я ныряю.
Продукты действительно вызывают бурю восторга. А порея можно было брать и больше. Огромное впечатление производят консервы: мало того, что рыба из них получается такой интересной на вкус, так потом еще остается металл, из которого можно что-нибудь сделать! Все жалеют, что на это сейчас нет времени.
Меня спрашивают, что же мы будем делать дальше.
– Сегодня мы заночуем здесь, – предлагаю я, показывая на отвесную скалу, над которой стоит отель «Саут Хэд». – А утром я отведу вас в тайное место, где мы будем в безопасности.
Все воодушевлены. Кроме Одна-Нога, который наблюдает за происходящим с каменным лицом.
39
Спим мы в эту ночь довольно беспокойно. Морское дно слишком
