– Где он? – спросил Уивер.
– У вас ничего бы не вышло, Уивер, – повысил голос Пирс. – И я могу объяснить почему. Потому, что вы просто убили бы его. Вы думаете, я не прав, но вы бы убили его. Это так же точно, как то, что вы – человек. Вы бы выцедили всю его кровь или прикончили его потому, что вам стала бы невыносима мысль о бессмертном рядом с вами. Вы или другие ущербные особи человеческого рода. Вы бы убили его сами, или он погиб бы во время восстаний тех, кому отказано в бессмертии. Рано или поздно его бы просто разодрали на куски. Люди уничтожают то, чем не могут обладать.
– Где он? – повторил Уивер.
– Это не тянет на решающий аргумент. – В дрогнувшем голосе Пирса теперь слышались нотки жалости. – Но я вам этого не скажу. Я позволю вам догадаться самому.
– Где он? – с мягкой настойчивостью спросил Уивер.
– Я не знаю. Вы мне не поверите. Но я действительно не знаю. Я и не хотел этого знать. Признаю́: я рассказал ему правду, дал немного денег и велел покинуть город, сменить имя, спрятаться – сделать всё, чтоб его не нашли; плодиться и размножаться, заселяя планету…
– Я тебе не верю. Ты спрятал его для себя. Ты бы не дал ему тысячу долларов просто так.
– Вам и сумма известна? – спросил Пирс.
Уивер скривил губы.
– Я знаю о каждом взносе и снятии денег с твоих счетов за последние пять лет. Ты ничтожество, Пирс, дешевка, и я тебя раздавлю.
Пирс беззаботно улыбнулся.
– Вы этого не сделаете. Вы не посмеете применить насилие, пока думаете, что мне известно местонахождение Картрайта. Тогда вы потеряете всё. Ничего другого вы делать тоже не станете, иначе я опубликую статью, которую написал о нем, – я вам пришлю экземпляр, – и вот тогда-то эту лавину будет уже не остановить. Если бы все узнали о Картрайте, то у вас больше не было бы шанса контролировать процесс, даже доведись вам его найти. Вы – большая шишка с огромной властью в руках, но в этом мире есть люди, организации и страны, которые проглотят вас и не подавятся.
Уивер поднялся с кресла и сказал:
– Ты бы этого не сделал. Тогда Картрайта искали бы тысячи, а не один я.
Он повернулся к двери и спокойно добавил:
– Но ты прав – я не могу упустить этот шанс. Я приду еще не раз.
– Я и не сомневаюсь, – согласился Пирс и подумал: «Хотя помочь не могу, потому что вы никогда не поверите, что ни одна ниточка не тянется от меня к Картрайту».
Но жаль мне вовсе не вас.
Через два дня после этой встречи появились слухи о том, что Уивер женился на двадцатипятилетней девушке из богатейшего района Канзас-Сити по имени Патриция Уоррен. Это стало главной новостью уик-энда – богатство и красота, старость и юность.
Пирс посмотрел на фото девушки в воскресной газете и подумал про себя, что она наверняка получила то, чего хотела. Как и Уивер – Пирс знал о нем достаточно, чтобы быть уверенным, что он добился того, что ему было нужно. Можно с уверенностью утверждать, что наследник у Уивера будет. Иначе он бы никогда не доверил себя и свою империю женщине. Есть тесты, надежные даже на таком сроке.
Четвертая неделя с момента переливания прошла без событий, пятая была отмечена только вызовом от Янсена, который Пирс проигнорировал. А в начале шестой недели позвонил доктор Истер, его голос дрожал от нескрываемой тревоги. Пирс отказался ехать в новоприобретенный особняк Уивера.
Расчищая улицы перед собой истерически воющей сиреной и вспышками мигалки, прорвавшись сквозь бешеное движение, «Скорая» привезла в больницу бесценный груз: деньги во плоти.
Пирс стоял рядом с жесткой больничной койкой, проверяя пульс на иссохшем запястье, и смотрел на истощенное тело перед ним. Сейчас оно не производило большого впечатления. В тишине палаты тяжелое, неровное дыхание больного было слышно весьма отчетливо. Единственным движением оставалось судорожное колыхание простыни, прикрывающей тело старика.
Жизнь еще теплилась в нем – но едва-едва. Помимо отпущенных среднестатистическому человеку семидесяти, он умудрился протянуть еще немного. И дело совсем не в том, что его ждала смерть. Кого она не ждет? Просто в его случае она уже стояла у изголовья.
Пульс прослушивался слабо. Юность, только что подаренную, снова отняли. За несколько дней Уивер словно выцвел, лишившись пятидесяти лет жизни разом.
Он снова стал стариком на грани смерти. Его лицо, с желтоватой кожей и синюшно-серыми тенями на ней, казалось безжизненным. Оно осунулось, и морщинистая кожа теперь обтягивала череп, как неудачная маска. Возможно, когда-то он был хорош собой. Сейчас его глаза с темными, плотно закрытыми веками ввалились, губы вытянулись в узкую линию, а нос напоминал тонкий изогнутый клюв.
На этот раз, отстраненно подумал Пирс, отсрочки не будет.
– Ничего не понимаю, – бормотал доктор Истер. – Я думал, у него в запасе еще лет пятьдесят…
– Он сам так решил, – сказал Пирс. – А на деле вышло всего сорок дней. Тридцать-сорок дней – именно столько гаммаглобулин остается в кровеносной системе. Этот иммунитет был приобретенным. Единственный человек с врожденным иммунитетом к смерти – Картрайт, и передаст он его только своим детям.
Истер оглянулся, проверяя, не подслушивает ли медсестра, и шепнул:
– Может, мы бы организовали этот процесс лучше? Удаче иногда тоже нужна помощь. Учитывая наличие банков спермы и возможность искусственного оплодотворения, мы могли бы изменить лицо человечества за пару поколений…
– Если бы нас не уничтожили до этого, – сказал Пирс и отвернулся.
Он ждал, прикрыв глаза, слушая тяжелое дыхание Уивера, размышляя о трагедии жизни и смерти – о рождении и угасании, неразрывно связанных, как две стороны одной медали. Вот лежит доживающий свои последние дни Уивер, а где-то его ребенок будет ждать рождения еще долгие месяцы. В этом и есть целостность, равновесие – жизнь за жизнь. Этот принцип помогает человечеству уже миллионы лет стабильно существовать.
И все-таки – бессмертие? Что бы это могло значить?
Он подумал о Картрайте, бессмертном, преследуемом беглеце. Пока есть те, кто помнит о нем, его не оставят в покое, и, если он устанет прятаться и убегать, он обречен. Поиск будет продолжаться – к счастью, затрудненный тем, что Уивер выбыл из игры, – и Картрайт, несущий свое тяжкое бремя, никогда не сможет жить как обычный человек.
Он подумал о Картрайте, пытающемся скрыть бессмертие посреди торжества смерти, и понял, что оно – самое ценное из всего, что может получить человек – требует достойной оплаты, как и все в этом мире. Приобретая бессмертие, ты теряешь право на жизнь.
Именно
