Жизнь еще теплилась в нем – но едва-едва. Помимо отпущенных среднестатистическому мужчине семидесяти, он умудрился протянуть еще десяток лет. И дело даже не в том, что его ждала смерть – кого она не ждет? Просто в его случае она уже стояла у изголовья.
Доктор Рассел Пирс задержал тонкое, иссохшее запястье больного в своей крепкой, полной сил ладони и посмотрел на мониторы, проверяя кровяное давление, работу сердца, пульс, уровень кислорода… Лицо Пирса, бледное, с четкими чертами, было сосредоточенно, а его темные глаза – спокойны.
Лицо старика, с желтоватой кожей и синюшно-серыми тенями на ней, казалось безжизненным. Морщинистая кожа обтягивала череп, как неудачно подобранная маска. Возможно, когда-то он был хорош собой; сейчас его глаза с темными, плотно закрытыми веками ввалились, губы вытянулись в узкую линию, а нос напоминал тонкий, изогнутый клюв.
Все старики похожи между собой так же, как похожи младенцы. Между младенчеством и старостью – двумя крайними точками – все люди разные, но в этих точках их как будто что-то роднит.
В процедурных кабинетах Пирс видел тысячи стариков, чаще всего неимущих, бездомных, грязных, подсевших на наркотики или алкоголь. Их подбирали на Норд-Сайд, когда они были настолько беспомощны, что не могли самостоятельно вылезти из своей коробки или мусорного бака. И вся разница между ними и его нынешним пациентом заключалась в том, что последний имел пару миллиардов долларов. Его снежно-белые волосы были тщательно подстрижены, а их желтовато-серые космы спускались на морщинистые, тонкие шеи. Его кожа была безукоризненно чистой и ухоженной, а их – покрыта язвочками, ранками и грязью, забившейся в складки.
Пирс аккуратно положил руку пациента вдоль его тела и медленно приподнял простыню. Незначительные отличия. Приближающаяся смерть уравнивает всех. Когда-то этот старик был высок, силен и полон жизни. Теперь его чахлое тело бессильно раскинулось на кровати; подрагивала только грудная клетка, туго обтянутая кожей. На ногах, тонких как спички, выпирали искореженные варикозом, вздутые веревки вен.
– Пневмония? – спросил доктор Истер с профессиональным интересом. Он был старше, на висках уже засеребрилась седина, и весь его облик дышал спокойным достоинством.
– Пока нет. Истощение. Ему следовало бы лучше питаться и вообще тщательнее следить за своим здоровьем. По-моему, с такими деньгами позаботиться о себе легче легкого.
– Совсем не обязательно. Как его личный врач, я давно понял, что нельзя отдавать распоряжения тому, кто сам распоряжается миллиардами долларов.
– Анемия, – продолжил перечислять симптомы Пирс. – Предполагаю, что причина – язва двенадцатиперстной кишки с кровотечением. Мы могли бы его прооперировать, но я не уверен, что он выдержит операцию. Пульс слабый, частый. Давление низкое. Артериосклероз и все сопутствующие ему осложнения.
Медсестра, стоящая рядом, внесла отметки в карту больного. У нее было гладкое, молодое лицо, кожа просто сияла здоровьем.
– Делаем анализ крови, – отрывисто сказал ей Пирс. – И мочи. Найдите две упаковки крови его группы и проверьте их на совместимость. Если получится, возьмите эритроцитарную массу. Как только все доставят, подготовьте один пакет.
– Переливание? – спросил Истер.
– На какое-то время это может помочь. Если сработает, сделаем еще одно, и, возможно, он окрепнет в достаточной мере, чтобы начать операцию.
– Но он умирает.
Это прозвучало почти как вопрос.
– Ну да. Как и все мы, – мрачно ухмыльнулся Пирс. – Наша задача – оттягивать его смерть столько, сколько сможем.
Несколько минут спустя, когда Пирс открыл дверь и вышел из палаты, доктор Истер что-то убедительно втолковывал высокому, широкоплечему и светловолосому мужчине в деловом костюме, явно сшитом на заказ. Они с Истером были приблизительно одного возраста, от сорока пяти до пятидесяти лет. Его лицо странным образом не сочеталось с остальным телом. Возможно, из-за тяжелого, хищного взгляда его грязно-серых глаз.
Звали мужчину Карл Янсен. Он был личным секретарем умирающего в палате старика. Доктор Истер представил мужчин друг другу, и они обменялись рукопожатием. Пирс подумал, что должность «персонального секретаря» включает в себя множество разнообразных обязанностей.
– Доктор Пирс, я задам вам только один вопрос, – заявил Янсен голосом таким же неприятным, как и его пустой, холодный взгляд. – Мистер Уивер умрет?
– Безусловно, – ответил Пирс. – Никому этого не избежать. И если вас интересует, случится ли это в ближайшую пару дней, то при выборе между «да» и «нет» я бы ответил «да».
– Что с ним? – спросил Янсен. В этом вопросе явно слышалось подозрение, как, впрочем, и во всем, что он говорил до того.
– Его тело исчерпало свои ресурсы. Как любой механизм, оно износилось и теперь просто распадается на куски.
– Его отец дожил до девяноста одного года, а мать – до девяноста шести.
Пирс спокойно, не мигая, посмотрел на Янсена.
– Но они не нажили несколько миллиардов долларов. Мы живем в век, когда болезни практически побеждены, но скорость жизни с лихвой это компенсирует. Постоянные стрессы просто рвут нас на части. Каждый миллиард, который заработал Уивер, стоил ему пяти лет жизни.
– И что теперь – вы просто позволите ему умереть?
Взгляд Пирса заледенел так же, как у Янсена.
– Мы сделаем ему переливание, как только это станет возможным. У него есть родственники, близкие друзья?
– Никого ближе меня.
– Нам нужны две пинты крови взамен каждой пинты, что мы отдадим Уиверу. Организуйте это.
– Мистер Уивер оплатит все, что потребуется для его лечения.
– Если есть возможность, кровь необходимо возместить. Это правило больницы.
Янсен опустил глаза.
– В офисе найдется множество добровольцев.
Когда Пирс отошел достаточно далеко, чтобы не слышать низкий голос Янсена, он спросил:
– Его можно кем-нибудь заменить? Мне он не нравится.
– Это потому, что он жестче вас, – заметил Истер. – Из него вышел бы достойный противник старику, когда тот был в самом расцвете сил.
– Он слишком молод.
– Этим он и хорош. Лучший гериатр на Среднем Западе. Беспристрастный, объективный специалист. Все доктора должны быть немного безжалостными. А Пирс – тем более; он рано или поздно теряет каждого своего пациента. В нем это есть.
Истер глянул на Янсена и сочувственно улыбнулся.
– Достигая нашего возраста, люди неизбежно слабеют. В смерти для них теперь слишком много личного.
Запрос на одну упаковку крови прибыл в хранилище. И начался обычный для больницы процесс. Лаборант, в накрахмаленной до хруста белой униформе, пришла из хранилища, размещенного в цокольном этаже. Из узловатой вены старика она взяла пять кубиков крови, отливающей пурпуром за тонкой стенкой шприца.
Он не шелохнулся. Тишину комнаты нарушало лишь его хриплое дыхание.
Вернувшись на свое рабочее место, она мазнула три образца крови на две стеклянные пластинки, одна из которых была разделена на две части – А и В. Затем положила образцы на подсвеченную крышку светового короба; к одному из них добавила каплю прозрачного раствора из стоящей на стеллаже зеленой бутылки с ярлыком «Анти-А».
