– Что это?! Еще одна база?
– Скорее убежище, на случай какой-нибудь аварии. Оно достаточно мало, но в нем есть лазарет с диагностическим оборудованием, запасы воды и пищи, вентиляционная система, кислородная установка, мощные средства связи – все необходимое, чтобы продержаться до прихода помощи. Эта база называется «Солярис». У нас есть еще одна, на другом берегу – база «Лем». Когда бизнес как следует развернется, построим новые, а может, отправим людей на эти. Это уже проблемы Шамана. Моя задача – лишь проверить, что все работает.
На базе имелся обычный шлюз, открывавшийся так же просто, как и тот, что на дне моря. Внутри располагался типовой лабиринт для хомяков – утилитарные тесные интерьеры, к которым Норберт уже привык. Каждый закоулок для чего-то использовался – минималистичная мебель, заполненная припасами кладовка, душевая с туалетом, а также помещение, в котором стояла замысловатого вида кушетка, окруженная аппаратурой со свисающими ответвлениями из металла и пластика, похожими на лапы насекомых.
– Что это?
– Докомат. Диагностическое устройство, которое может также выполнять простые хирургические операции. Кладешь пациента сюда, здесь – интуитивная сенсорная панель, которая сама тебе подскажет, что делать, а потом машина собирает его воедино. Чудес она не совершит, но жизнь спасти может – сошьет, где надо, вытащит осколки, вправит кости.
– Кислородная установка исправна, – сказал заглянувший в лазарет Кролик.
– Остальное тоже в норме. Можем отсюда сваливать.
* * *Дальше они ехали, закачав воздух в задний шлюз, поскольку несколько раз им приходилось останавливаться, чтобы поставить датчики, а терять воздух в десантном отсеке было жалко. Этим мог заниматься один человек, надев полный скафандр, и, как правило, им оказывался не Норберт, потому что до такой степени его талантам не доверяли. В итоге он проторчал в кресле вплоть до очередного перерыва на зарядку, так что в конце концов у него разболелись кости, и после установки солнечных панелей он сам взял сегвей, чтобы покататься среди скал.
И там он совершенно неожиданно обнаружил следы – не те загадочные овалы, но обычные следы, с оттиснутым в пыли рубчатым отпечатком подошвы. Следов было много, в разных местах, а в придачу к ним – отпечаток протектора.
Он позвал остальных. Тайгер промолчал, лишь нахмурил брови, Кролик привел в боевую готовность автомат, а Нырок пробудил к жизни пушку на башенке. Норберт включил камеру и настроил параметры.
Двинувшись по следам, в большой котловине среди скал они наткнулись на лагерь – стоящий на расставленных, словно у насекомого, телескопических ногах посадочный модуль, а рядом небольшая база, напоминавшая гибрид жестяного контейнера с надувной палаткой.
– Это тот самый «Аполлон»?
– До «Аполлона-15» отсюда больше полутораста километров, – каким-то странным голосом ответил Тайгер. – А это вообще не похоже на «Аполлон».
– Тогда что это?
– На корпусе надпись «СССР». Первый Советский Союз.
– Они высаживались на Луне?
– По всем имеющимся сведениям – нет. Только посылали зонды.
– В таком случае что это такое?
– Кролик, сумеешь открыть шлюз?
– Посмотрим.
Наемник достал свой футляр с инструментами, немного поковырялся, потом повернул рычаг засова сперва в одну сторону, затем в другую, дернул, и люк открылся.
Они с трудом вместе втиснулись в шлюз, почти такой же тесный, как телефонная будка. Кролик закрыл внешний люк и открутил обычный, покрашенный в синий цвет металлический вентиль. Воздух ворвался внутрь струей пара, а потом стал невидимым. Стрелка круглого механического манометра на стене шевельнулась, поднялась, а затем остановилась возле загадочной надписи на кириллице. Кролик повернул очередную рукоятку, и послышался скрежет. Люк открылся внутрь, и они вошли, включив фонари на шлемах. Внутри все было заставлено какими-то ящиками, а у стены в кресле, напротив какого-то пульта, сидел труп.
Собственно, это была мумия – обтянутый пергаментной кожей череп в белом подшлемнике, насмешливо оскаленные зубы, склонившаяся набок голова. Труп был одет в белый аляповатый скафандр с какими-то загадочными вентилями и металлическим фланцем вокруг шеи.
На пульте стоял ящик из странного серого пластика, с маленьким экранчиком величиной с планшет, зеленым и выпуклым, словно увеличительное стекло, и грубой клавиатурой, покрытой странными буквами. Сверху лежал истлевший листок, на котором чем-то толщиной с палец, а может, смоченным в чем-то пальцем была сделана надпись.
– Что может означать «AYHA HE HAWA»? А дальше вообще какие-то иероглифы.
– Первая буква, похоже, не А, а вон та – не W. Фокус, можешь отдельно сделать обычную фотографию, которую можно переслать?
– Конечно.
Норберт навел камеру на листок, подобрал настройки и сделал снимок.
– Кто-нибудь знает русский?
– Есть такие. Кавказ – само собой.
– Возвращаемся на «Возмездие». Больше нам тут нечего делать.
На борту лунохода они связались с базой, и Тайгер велел позвать Кавказа. Тот пришел заспанный и злой.
– Переведи?
– «Луна не наша, берегите Землю». Ты что, меня разбудил из-за какой-то экологической хрени?
– Неважно, иди спать.
Они еще раз просмотрели отснятый на базе фильм.
– Когда это могло быть?
– Американцы там в последний раз высаживались в семьдесят втором. Эти – явно позже, аппаратура на вид восьмидесятых годов. Открути назад, там на стене висит какой-то график. Еще… увеличь. Ну вот – восемьдесят второй!
– И никто не знал?
– Потому что миссия закончилась неудачей, а они объявляли только об успехах.
– Но что это может значить?
– Только то, что он сошел с ума. С его товарищами что-то случилось, он заперся на базе и сидел там, пока не умер. Может, они не смогли улететь, или еще что-нибудь. Будет чем развлечь народ в отеле.
* * *Вернувшись, Норберт отправил накопившиеся ивенты – визит новосоветских, схватку с автодроном и атаку исламистов.
Счетчик заходов обезумел, словно многоглазая тварь только и ждала новостей с Луны. Комментарии были полностью отключены, но в сети появилось несколько десятков кипящих ненавистью заявлений, а также сотни заблокированных.
На немногочисленных страницах какое-то время появлялись посты людей, словно обращавшихся непосредственно к ним: «Держитесь!
