Только на этот раз Норберт знал, что. Он стоял в стороне, в узком проходе между панельными домами прошлого века, и снимал кортеж полицейских броневиков, двигавшихся по всем полосам трассы. Они не включали сирены, но закрытые сеткой синие триоды мигали в резком стробоскопическом ритме.
Они собирались войти в район селян, а это всегда заканчивалось одинаково.
На этот раз речь шла об обязательных прививках против вируса лиссабонки в зоне повышенного риска.
Последние два дня Норберт проверял информацию об эпидемии, и ему все меньше это нравилось. Очаги заболевания находились в разных местах, но главным образом в Центральной Европе и отчасти на Средиземном море. Казалось, будто лиссабонка была мором, насланным на страны, отягощающие бюджет Европы. А здесь – проклятием, насланным на селян. Словно некая анафема для непокорных.
Либо это, либо он сошел с ума, заразившись паранойей Механика. Повсюду ему виделись некие заговоры и второе дно, он высматривал камеры, блуждал по улицам, озираясь словно вор. Осторожность – одно дело, но подобное состояние психики превратилось в какой-то кошмар. Он постоянно бросал взгляд направо и налево, словно что-то могло наброситься на него из любой тени.
Ночью он либо прислушивался, либо метался на футоне, мучимый жуткими сновидениями.
Материал он пошел снимать, чтобы хоть чем-то занять мысли.
Район был готов к обороне. Его окружали возведенные из всего что только можно баррикады – наваленные куски бетона, опутанные натасканным бог знает откуда ржавым ломом и сваренные мигоматом в нечто похожее на железобетонную живую изгородь.
На нейтральной полосе, каковой служила бывшая парковка, уже стояли бронетранспортеры и ряд армейских санитарных машин. Окружавшие их врачи в герметичных комбинезонах украдкой курили киберетки, в открытых дверях машин виднелись отключенные шлемы с капюшонами и пластиковыми забралами, сзади блестели соединители дыхательной системы. Норберт поймал крупный план ультразвуковых инъекторов с подсоединенными к ним резервуарами с бесцветной маслянистой жидкостью, уложенных рядами в кевларовых ящиках. На резервуарах не имелось никаких обозначений, кроме кода LP04.1 и полоски цветной фольги – красной, желтой или синей.
Он протиснулся сквозь толпу зевак, чтобы подойти ближе, но наткнулся на кордон полиции в желто-синих доспехах и шлемах. Перед толпой, визжа пневматическим двигателем, катился похожий на миниатюрный трактор дрон, таща за собой разматывающееся на асфальте ограждение, элементы которого с треском раскладывались, напоминая гигантскую цепочку ДНК.
Дальше, возле машин, тоже крутились полицейские, но в более тяжелой черной броне и более массивных шлемах с пуленепробиваемыми забралами, похожие на роботов из старых фильмов. На их спинах он увидел буквы СПАТ[9]. Сюда стянули антитеррористов.
Шум толпы и доносившееся из осажденного квартала скандирование напоминали грохот океана.
В толпе торчали еще как минимум двое профессиональных ивентщиков. Норберт их не знал, просто опознавал их по тому, как они стояли, неподвижно держа голову, и совершали ею точные движения, меняя кадр, как они перемещались с места на место. И куда бы он ни посмотрел, повсюду кто-то вставал на цыпочки, с далеко заметными благодаря светящимся оправам дешевыми очками для омнифона на лице. В этом месте должно было возникнуть столько идентичных ивентов, что Сеть от них просто распухла бы. С тем же успехом он мог бы идти домой.
– Не оборачивайтесь и на минутку отключитесь, – послышался за его спиной хриплый низкий голос, отчего-то показавшийся знакомым.
Впечатление было такое, будто Норберта ударило током, но сработали годы практики. Он не вскрикнул, не обернулся и не подпрыгнул, лишь поднял руку и демонстративно совершил жест прерывания записи.
Он снял дисплей и лишь затем обернулся.
Позади него стоял пожилой незнакомец.
– Я Зипас, вы у меня сливовицу на базаре покупаете.
Норберт на мгновение не поверил своим глазам. Тот всегда выглядел… в общем, как селянин. Пышная седая борода, длинные, подвязанные ремешком волосы, короткая куртка из толстой клонированной турецкой кожи, тяжелые ботинки. Сейчас же, выбритый, в флюоресцирующем анораке, он походил на обычного старика, может, чуть массивнее.
– Я бы вас вырезал.
– Надежность не помешает – к чему лишний раз беспокоиться? Отсюда вы все равно ничего не снимете. Если хотите поснимать изнутри, то идемте со мной.
Они направились в глубь квартала. Шум толпы остался позади, искаженный эхом в каньоне старых небоскребов. Зипас кружил между зданиями, пока они не нашли старый торговый павильон с зарешеченными окнами и изрисованными голограффити стенами. В строении имелся внутренний дворик, полностью пустой. Провожатый Норберта сунул руку за закрывавшую окно решетку и нашел короткий лом, а затем поддел чугунную крышку сточного люка и отодвинул ее в сторону.
Вниз вели вбитые в бетон стальные скобы, и там было сухо, лишь слегка несло илом. Зипас снова взобрался наверх с ломом в руке, раздался скрежет тяжелого железа о бетон, и наступила темнота.
Норберт немного постоял, пока не услышал рядом шорох куртки Зипаса, и из маленького триодного фонарика ударил сноп света.
Он подумал, что у каждого настоящего селянина всегда есть при себе нож и фонарь.
Они шли всего несколько минут, но из-за темноты и тесноты казалось, будто путь тянется до бесконечности. За очередным поворотом появился далекий свет, и они вынырнули на поверхность среди низких домов в несколько этажей, из которых состоял квартал селян.
Норберт снова услышал далекий ропот толпы и отдававшиеся эхом объявления из полицейского громкоговорителя. Совершенно неразборчивые, отсюда они напоминали собачий лай. Он не понимал ни слова, но легко догадался, о чем речь.
Вокруг царил хаос. Плакали дети, в разные стороны бегали люди с сумками и свертками в руках. Все люки были открыты, и свертки передавали тем, кто находился внутри. Грохотали тележки, на которых перевозили мешки с картошкой и ящики с овощами и яблоками. Все свободное пространство между домами было превращено в огороды, но теперь они выглядели полностью разоренными – судя по всему, все, что только было можно, вырвали и выкопали, а теперь эвакуировали через люки за пределы квартала.
– Покажите все это, – сказал Зипас. – Когда нас вытесняли, все происходило в полной тишине и никого не волновало. А комментарии были вроде: «Бедным все равно», «Хотели сбежать в деревню – пусть расплачиваются», «Ах, как жаль, что кому-то не хватает на виллу в лесу». А
