Они могли ждать стыковки в баре, а те – в кабине, глядя в иллюминаторы на попеременно погруженную в ночь или голубую, окутанную лучами солнца Землю. Вероятно, картина была незабываемой и вряд ли могла наскучить, но семь часов? Даже если ты при этом семь раз видел восход солнца?
Норберт снова начал клеить пластыри и носил с собой аэрозоль с успокоительным, благодаря чему мог хотя бы заснуть. Он сам не знал, что чувствует – волнение или страх. Сейчас он пользовался всеми благами: ванной, нормальной кроватью с постелью, баром и рестораном, но через несколько дней ему предстояло оказаться далеко от дома, и невозможно было предугадать, когда он снова сможет нормально сесть на унитаз или выпить из стакана. Дракон паранойи полагал, что, скорее всего, никогда.
На следующую ночь, перед тем как заснуть, он снова увидел «конькобежцев» – двоих, прогуливавшихся по взлетной полосе. Конечно, это вполне могли быть работники наземного обслуживания – даже наверняка. Он в этом нисколько не сомневался. Правда, те носили желтые комбинезоны и белые каски, но почему бы им не надеть какие-нибудь черные костюмы с капюшонами для защиты от холода монгольской ночи? Потому ему и показалось, будто их поглотил песок пустыни. Впрочем, он очень устал.
«Айтра» вернулась через два дня, но выглядело это тоже не особо зрелищно. Небольшой уродливый самолет приземлился на главной взлетной полосе, тормозя двумя парашютами. Как и прежде, он сверкал белизной, и ничто не говорило о том, что он пережил ад вхождения в верхние слои атмосферы.
Старт второго корабля, «Керкесис», ничем не отличался от первого. Стратосферное чудовище, взмывающее в синее монгольское небо, одетые в комбинезоны трясущиеся фигуры в разложенных креслах, бесчисленные, похожие на разговор роботов, аббревиатуры и команды по радио, похожий на наконечник горящей стрелы освободившийся от носителя корабль, взрыв энтузиазма после выхода на орбиту, наконец, семичасовой маневр Гомана и стыковка со «Стар Резорт».
Норберт сам не знал, означает ли это, что все хорошо, идет по плану и немногим труднее, чем транзит до отеля, или же это очередной круг безумной русской рулетки, где каждая последующая попытка повышает вероятность неизбежной катастрофы. В третий раз не повезет, и все такое.
Запас пластырей у него имелся, так что он мог есть, функционировать, спать и даже туалетом пользовался не чаще обычного. Собираться особого смысла не имело, поскольку они брали с собой лишь небольшой контейнер с личными вещами. Их багаж находился уже на орбите, выстреленный в Гайане с двухкилометровой электромагнитной катапульты компании «Спейс Рэйл», специализировавшейся на запуске коммерческих спутников и снабжении орбитальных баз. Создаваемое катапультой ускорение исключало отправку таким способом чего-либо живого. Норберт начинал понимать, почему стала возможна их операция. С Земли не посылали гигантский корабль, имевший на борту все необходимое. Все предприятие разобрали на элементы и отправляли их по одному, более простыми и дешевыми методами. Лунная миссия в виде деталей для самостоятельной сборки, вроде шкафа из «Икеи».
После отлета «Керкесис» в отеле стало пустовато, хотя персонала было столько же, сколько и раньше. В ресторане и баре царила атмосфера конца сезона, и не хватало лишь перевернутых стульев на столах и катающегося под ногами пылесоса.
Их корабль, «Астеропа», завершил утомительный многодневный цикл испытаний и подготовки, в котором им, к счастью, участвовать не приходилось, и его уже установили на спине самолета-носителя.
Настоящий ЛММ практически не отличался от тренировочного. Он был чуть тяжелее, но не слишком, и пах как новенький, в то время как учебный, несмотря на весь уход, начинал вонять как мужская раздевалка в тренажерном зале. Новый ЛММ Норберт надевал лишь однажды, в самом начале, и теперь скафандр, выстреленный мощным магнитным полем с чудовищных русских горок в Гайане, находился уже на орбитальной базе.
Для полета он получил оранжевый «эвакуационный комбинезон», названный очередным странным сокращением ЭКОМ – мягкий, снабженный набитыми аварийным комплектом карманами на плечах и бедрах. У него тоже имелись перчатки и шлем, он тоже был герметичным, но не защищал от вакуума. Система жизнеобеспечения размещалась в небольшом, подсоединенном гибким шлангом чемоданчике, установленном возле кресла. Легче «космических» были и ботинки, позаимствованные из снаряжения пилотов и плотно стягивавшиеся дисковым зажимом.
Накануне полета они получили специальное питание, напоминавшее не столько еду, сколько подозрительно густое смузи с неслыханным ранее вкусом. От них требовалось не быть голодными, но иметь как можно меньше физиологических потребностей и почти пустые желудки. Названия приличного последнего ужина это точно не заслуживало. Фоса вручила Норберту очередную упаковку пластырей.
– Дименгидринат, – строго сообщила она. – Не забудь. Наблюешь в шлем – умрешь. Как нервы?
– В порядке, – ответил он, ибо что еще можно сказать в таком окружении?
– Вовсе не обязательно строить из себя крутого. Держись, но не выпендривайся. Если вырубишься во время старта, нам всем хреново придется. Могу тебе что-нибудь дать.
– У меня есть пластыри, – он подтянул рукав и показал предплечье. – Это тебе Кролик велел?
– Как раз Кролик считает, что для штатского ты неплохо держишься. Он вовсе не злой, просто такой уж он человек. Любишь летать на самолетах? Особенно чартерами?
– Не люблю, но привык. Работа такая.
– Здесь у тебя в сто раз меньше вероятность попасть в катастрофу.
Честно говоря, Норберт не верил в вероятность. Ибо каковы были его шансы оказаться там, где он сейчас находился? Положа руку на сердце? Но в любом случае, настроение его слегка поднялось, к тому же у него имелось собственное средство от стресса. Он снимал ивент.
Естественно, их разбудили в какое-то нечеловеческое время,
