Вдоль дороги зеленеют отяжелевшие ели, и чем дальше, тем больше снега вокруг. Водитель редко задаёт вопросы, Она отвечает. Ей сделали новое удостоверение личности, и теперь ничего больше не держало Их в полиции.
Покажутся дома, там же Их и высадят. Она, кажется, знает, куда дальше, и Они уже утопают в снегу по щиколотку, проходя мимо ухоженных домов тихого посёлка. Повезло, что у Тёти нашлась обувь для Него. В изношенных кедах было бы легко отморозить ноги. Он идёт и отчётливо видит, где на противоположном конце дороги прекращаются дома. У оранжевого деревянного забора в нескольких метрах от Них стоят высокий широкий в плечах мужчина и маленькая женщина. Те самые. Поздороваются, пригласят скорее входить.
Он увидит во дворе кур в загоне. В другом важно расхаживают неизвестные птицы. Из сарая слышится мычание. А Он тем временем разувается в холодной прихожей и неуверенно входит в дом.
Жарко натопленная кухня со старым гарнитуром и двумя проходами: прямо — в зал, тускло освещенный одним лишь телевизором у занавешенных тюлем окон, вправо — в Их комнату, с двумя диванами, грубо сбитыми шкафами и такими же тумбами по углам. Хозяева будут приветливы и радушны, мужчина пригласит Его смотреть телевизор в любое время. Хорошо пообедают, поужинают.
Он неприятно удивится, узнав на следующее утром, что нужно работать. Им дадут зимней одежды. Работать в основном будет Она. Он слишком боится животных, особенно коров, когда те иной раз выходят из стойла и гуляют по двору. Он чистит снег, а в свободное время играет с серой худой кошкой Хозяев. Однажды, когда Они оба будут с лопатами, — деревянными и широкими, — у Его лопаты выскочит гвоздь. Он не виноват. Но Хозяин лишь раздражённо заберёт инструмент и уйдёт.
Так тянутся дни. Оставаясь один, Он не сможет совладать с собой. Аккуратно, не отрывая взгляда от замутнённых тюлем окон, Он мягко ступает по залу, приглядываясь к мелочам на столах, проходит в спальню и, прислушиваясь с каждым разом всё чутче, открывает один за одним ящики большой тумбы, но ничего интересного там не находит. Он уверен, что остаётся незамеченным, пока не обнаружит закрытыми две узенькие двери на проходе в зал. В тот же день, когда Он будет сидеть у себя, Хозяин крикнет с кухни: «Ещё в зал зайдёшь — пойдёшь дальше лазить по дачам». И, не дождавшись ничего, кроме растерянной беглости во взгляде, добавит: «Понял?». Он оторопело кивнёт.
Ещё проживая в полиции Он не мог отделаться от жгучего желания воровать, и шарил в каждом кабинете. Где-то брал удобно лежащую скрепку, немного копировальной бумаги и даже руководство по эксплуатации телефона Nokia N95. Он слышал о нём и раньше, но теперь мог почти прикоснуться, перечитывая тоненький буклет из раза в раз. И никто не должен был видеть этого.
— Мне он сказал, что нашёлся человек, которому нужен сторож на заправку на трассе, — объясняет Она тихо. — Он уже едет. Собирайся.
Он оденется и уже будет готов. Она сложит некоторые вещи в сумку, в последний раз оглядит комнату, стоя уже в дверях, и пойдёт обуваться.
За воротами все вместе прождут недолго. Старая тёмно-синяя иномарка остановится, выйдет вытянувшийся мужчина и станет здороваться с Хозяевами: обниматься и жать руки. Тем временем они займут задние места. Скоро и водитель вернётся, и машина тронется по высокому снегу.
Деревня почти моментально сменится елями. Она начнёт расспрашивать о заправке и что там вообще есть.
— Электроплита есть, — и дальше что-то неразборчиво. — Я вам, если что, мешок макарон и масло дам. Свет тоже есть.
Идёт второй час. Никого другого на пути не встречается. Слова водителя Его не вдохновили, и Он волнуется. В один момент послышатся сирены позади. С трудом обернётся в зимней куртке — полиция. Мужчина остановится.
Он перестаёт понимать происходящее и наблюдает, как представляется полицейский, как просит водителя выйти, как настороженно спрашивает Их, всё ли хорошо. А потом оказывается, что мужчина пьян. Он не помнит, кто отвёз Их назад.
Хозяин задорно материт водителя и посмеивается. Делать нечего, и Они возвращаются в свою комнату.
18
В голове не складывается цельная картина. Почему Они здесь? Одним вечером, когда Они были у себя в комнате, Хозяева стали о чём-то ругаться на кухне. Она, сидевшая за Ним, дёргала за плечо и спрашивала, понимает ли чего. Язык был чужим, но Он немного изучал его в школе.
— Холодно… тёплая одежда, — отстранённо протягивал Он, вслушиваясь на деле в каждом слово, но понимая единицы. Всё было ясно, но Он делал вид, что это не про Них.
На следующее утро Их посадят на низкий микроавтобус, почти под завязку наполненный тучными толкающимися телами в пышных пуховиках и куртках. И когда-то высадят на автовокзале. Что потом? Откуда взялись родители другого полицейского? Он не помнит, чтобы Они снова входили в здание полиции. С собой Им дали немного консервов и свиного сала. Они просиживали дни в торговом центре у автовокзала и надеялись, что охрана не выгонит на улицу. Кончилась еда и последние деньги. Они перешли на автовокзал и заняли тройку мест: Она — сумка — Он. И когда же появились родители другого полицейского? Он не понимает.
Идут втроём вдоль широкой тихой улицы частного сектора. Возможно, это деревня. Он не помнит, сколько ехали сюда. Моложавая низкая женщина о чём-то говорит с Ней. Объясняет ситуацию. Их поселят в часть дома, где давно не бывало людей. Долгие беседы смешаются в памяти с мыслями о том, что же будет дальше. В руках Она несёт два больших пакета. Как объясняет женщина, там еда и другое на первое время. Он не может поверить, что это — Им, и удивлённо таращится на пряники, крупы и какую-то рыбу, проглядывающиеся сквозь белый полиэтилен.
Первую часть дома арендует мрачная женщина со складками на подбородке и руками на теле, описывающими полукруг. Курила на крыльце, когда Они пришли. Следующая дверь ведёт к Ним.
Кухня с порога шокирует слоями пыли повсюду, оставленной кем-то грязной посудой в раковине и на столе. В двух последующих комнатах не лучше, но жаловаться не приходится.
Дни для Него проходят
