Время для неё словно остановилось, а жизнь вообще потеряла всякий смысл. Она не умела жить одна, без своей семьи. Да она и не помнила себя вне семьи. Всю её недолгую жизнь с нею был кто-то рядом. То дедушка Николай, умерший четыре года назад, то бабушка Лена, то мама. Но лучше всего было тогда, когда папа умудрялся подхватить где-то простуду и ему давали больничный. Тогда Соня буквально утопала в отцовской любви, эксплуатируя его, словно он раб на галерах. И вот теперь такая ситуация. Патовая.
Ужаснувшись своему отображению в зеркале, Соня умылась, достала из заботливо набитого продуктами холодильника минералку, сделала два глотка и, дойдя до постели, мгновенно уснула, беспомощно сжавшись калачиком на атласном одеяле.
4.
Зайдя в свою квартиру, Сонин отец совершенно не удивился, увидев в кресле седовласого мужчину с кожаной папкой на коленях. Положив ключи от машины на книжную полку, он молча сел на стул и скрестил руки на груди.
‒ Не скучали? Что-то не припомню, чтобы я приглашал вас в гости, господин Громов. Домушничаете потихоньку?
‒ А мы без приглашения, товарищ Левитин.
‒ Товарищ? Не думаю, что отставной шпион мне товарищ.
‒ Не ёрничай, Семён Борисович. Мне ли тебе говорить, что отставных шпионов не бывает. Куда дочь дел? Так ловко вокруг пальца меня ещё никто не обводил.
‒ Спасибо, господин Громов. Стараюсь. Да и фильмы сейчас выпускают такие, словно сценарии к ним пишут бывшие опера или разведчики. Бери и делай как они. Не балуетесь на досуге?
‒ Я тебе вопрос задал, Семён Борисович. Мы ведь всё равно её найдём, но тогда получать будешь своё дитё частями. А так, всё цивилизовано. Побудет у меня на сохранении, пока ты образумишься и захочешь, наконец, сотрудничать с моими друзьями во благо мира на Земле.
‒ К чему этот пафос? Когда это ваши хозяева думали о мировом благе? Честно говоря, вы мне надоели. Сами уйдёте или с лестницы спустить? Я час назад жену похоронил.
‒ Мои люди к этому не причастны. Ни к гибели твоей жены, ни к гибели твоей тёщи. Но конкурентов ищем. Найдём ‒ дам тебе возможность закопать их живьём. Я не люблю, когда у меня кто-то путается под ногами, ‒ он сделал паузу и посмотрел недобрым взглядом на Левитина. ‒ Если до того времени я тебя самого не закопаю. Так где дочь?
‒ Где надо дочь, ‒ Левитин посмотрел на часы и поднялся со стула. ‒ Уже, как минимум, километров за двести от города. И я вас больше не задерживаю, господин Громов. При случае, передавайте привет мистеру Кларку. А ещё передайте, что люди из его шаражки плохо знают своё ремесло. Вербуют кого ни попадя. Я о Митрохине из отдела комплектации.
‒ Вот сам и передашь, ‒ Громов достал из кармана пистолет и положил его на папку. ‒ Для тебя в подвалах посольства целую лабораторию соорудили. Твори‒ не хочу. Все устройства из твоей лаборатории, которые ты из вредности раскурочил, перевезли вплоть до последнего болтика, а лабораторию сожгли к чёртовой матери. И труп подходящий подложили. Так, что искать тебя никто не будет. Ты умер, Левитин. Напился и сгорел. И вот теперь тебе, в твоей новой жизни, осталось только собрать свой, как ты его назвал? "Купол"? Вот, собрать свой "Купол" в новых, комфортных условиях на благо благодарных владельцев зелёных денег, в нужной последовательности и в кратчайшие сроки.
‒ А смысл?
‒ Сытая старость, внуки, то-сё. С гражданством поможем, если вконец надоест жить на этой помойке.
‒ Очень смешно, господин Громов. Мы же понимаем, что как только установка будет собрана и запущена, меня тут же замуруют в одной из стен посольства, или где там ещё. Сами же сказали, что труп подложили. Пропал человек и пропал. Скольким учёным за последние годы резко перехотелось жить, или захотелось просто исчезнуть. Не сосчитать. А всё почему? Потому, что хозяевам господина Кларка поставили задачу: мочить нашу науку. Вот и мочат, выражаясь вашим языком...
‒ Это не мой язык, Левитин. Ты меня с урками не путай. Я сорок лет разведке отдал. Но в целом ты прав. Незачем обезьяне давать гранату. Я о нашей стране. Остальные могут пострадать. А теперь пошли. Дочку я твою всё равно найду и повешу на крюк в твоей лаборатории. Чтобы тебе легче творилось.
‒ А если я раньше умру? ‒ Левитин достал из нагрудного кармана кардиостимулятор. ‒ Сердцу не прикажешь. Ведь так?
‒ Хорошо, что напомнил, Семён Борисович. А то я уж хотел тебе рукояткой между глаз дать. Устал я с тобой возиться. Но ты сильно не переживай. Если что, донора найдём в три секунды. Бомжей по городу скитается прорва. На худой конец, я у твоей дочери сердце самолично вырежу, поскольку ты гораздо ценнее.
5.
Утро оказалось недобрым. Проснувшись, Соня долго смотрела в потолок, пытаясь вспомнить где она находится. Потом перед глазами возникло кладбище, свеженасыпанный холмик земли, издёрганный отец с впалыми щеками. На глаза снова навернулись слёзы, но Соня, крепко сжав зубы, быстро вскочила с постели и пошла в ванную. Приняв душ и приведя себя в порядок, она, не спеша, приготовила завтрак из двух яиц с беконом, заварила зелёного чая и включила стоящий на кухонном столе новенький ноутбук. Войдя в интернет и, увидев ссылку на ютюб, пошла по ней и через секунду открыла ролик с записью отца.
‒ Привет, доча. Не люблю киношных штампов, но всё же скажу: если ты смотришь это видео, значит ты в порядке. Пожалуйста, выслушай внимательно то, что я тебе скажу. После просмотра, видео удали. Это обязательное условие, ‒ отец на секунду задумался. ‒ Мне нужно кое-что тебе объяснить. Открытие, которое мне посчастливилось сделать, настолько важно, что определённые силы, как в нашей стране, так и за рубежом, сделают всё, чтобы лишить меня возможности довести мою научную идею до её промышленного воплощения, поскольку речь идёт о глобальном
управлении миром. В нормальном, человеческом смысле этого слова. Средства защиты, которые мы получим в результате реализации этого открытия, навсегда похоронят военные планы любых государств. Военные конфликты станут невозможны в принципе.
Как видишь, за это приходится платить высокую цену. Очень высокую. Мне бесконечно жаль, что какое-то время я не смогу видеть тебя. Но всё это ради твоей же безопасности. Маму и бабушку уже не вернуть. Это данность. С этим нужно смириться, хотя,
