За столом драму оценили, покивали и вежливо принялись промокать губы и искать под столом вилки. А то вслух смеяться как-то некрасиво.
Колетт, конечно, во многом наврала. Уж как там у них с лэрром дело было, кто ее знает. Но явно долго, по согласию и при живой жене. А это не лучшим образом характеризует даму.
Но Керт заострять на этом внимание не стал, вместо этого он повернулся к Эрвине, которая немного пришла в себя:
– Эгберт?
Женщина опустила глаза.
– Я тоже была молода…
Вопрос, кто из нас не был молод, неактуален. Намного более жизненно звучит вопрос: кому по молодости удалось не вляпаться по самые уши?
Эрвине – не удалось.
С Эгбертом они познакомились в библиотеке, начали встречаться, и Эрвина влюбилась. Дело житейское…
Обычно в таком случае мужчины делают предложение руки и сердца и идут знакомиться с родителями.
Эгберт поступил более оригинально. Он предложил Эрвине удрать с ним из дома, обвенчаться тайно и вернуться. Замужней дамой.
– Я не помню. – встряла Делия.
– Ты еще маленькая была. И болела, кажется, – махнула рукой Эрвина. – Да, потому мне и бежать легко удалось, все тобой занимались.
Делия кивнула. В ее системе координат все было правильно. Все должны заниматься ею. А кем еще-то?
Из дома Эрвина удрала. Замуж вышла. И даже вернулась с мужем домой. А вот потом…
Сестра лэрра, тоже Эрвина, вышла замуж очень удачно. Мало кто знал, но ее супруг долгое время выполнял поручения его величества. К моменту замужества он уже отошел от дел, возраст подкатывал к пятидесяти годам, тяжеловато стало, но навести справки о супруге дочки ему труда не составило.
Грянул скандал.
Эгберт оказался брачным аферистом. Мало того, сейчас он скрывался от правосудия и решил, что темнее всего под пламенем свечи. Собирался взять фамилию жены…
Эрвина мало что знала о своих родителях, отец о своей службе не рассказывал, она и считала, что он типичный лэрр. Когда ей рассказали, что делал ее любимый, показали его жертв (двух последних) и дали с ними побеседовать, а тем более дали с ними побеседовать самому Эгберту…
Развод.
Хотя это и не слишком было принято, но Эрвина его получила, в храме не стали спорить. Бывает такое, что ж девочке жизнь-то ломать?
Предательство?
Да, вот такие выверты мужской психологии. Кто его теперь разберет, этого Эгберта, искренне он любил молодую жену или нет, но мужчина был твердо уверен, что именно Эрвина его предала. Отдала властям, развелась… он ее любил, а она с ним так поступила!
Все сочувственно слушали, тарр Жескар погладил супругу по руке.
– Ничего страшного, Вини. В жизни всякое бывает, было и забылось…
– Просто не стоит бросаться камнями, если сидишь на стеклянной табуретке, – припечатал Алек.
Тарр Жескар поглядел неодобрительно и получил в ответ невинную улыбку. Подумаешь…
Керт кашлянул, привлекая к себе внимание.
– Спасибо за разъяснения, лэрры и ларры. Вам не кажется, что ужин сегодня выше всяких похвал? И мясо такое нежное.
Намек все поняли и принялись за еду. Ну и правильно, я тоже пойду перекушу…
* * *Поздно вечером мы сидели с Кертом все в том же кабинете.
– Давай попробуем пройтись по всем элементам мозаики? – предложила я. – Нам пока неизвестно, кто был или бывал в столице на момент смерти сына лэрра…
– Да.
– Но что мы получаем здесь? Проклинатель достаточно грамотен, чтобы разобраться в ритуале.
– Сложном ритуале, заметь.
Я подумала пару минут.
– Кого мы оставляем в списке? Давай сверху вниз? Все три сестры Ардаль – подойдут?
– Даже Делия?
– Ну… лоскут там от ее платья.
– Как?
– Как угодно. Она могла просто оставить платье, чтобы его почистили, к примеру. А могла и сама что угодно наворотить, посчитав, что это не проклятие, а ритуал приворота…
– У нас получится минимум двое проклинателей. И тот, кто ритуал подсунул, и тот, кто его провел, виновны равно.
– А караются как?
Керт фыркнул.
– Исполнителя иногда даже помиловать могут. А вот заказчика или подстрекателя – никогда.
– Справедливо.
– Если доказывают его вину, то костер. Или каторга, в зависимости от тяжести преступления.
Я вздохнула. Сажать не того, кто попался, а того, кто проплатил? Справедливо это? Да, справедливо, но у нас никогда такого не было. Берем хотя бы исторический пример.
Иуда предал Христа. Продал за тридцать сребреников. Иуда – подлец и предатель, и его осудил мир. Хорошо, оставим в стороне достоверность, пусть так.
Продавать друзей – подло. А как звали того, кто его купил? Что ж первосвященника-то не осудили? Или старейшин? Они же платили подлецу? Кто более виновен – тот, кто продал? Тот, кто купил? Почему осудили исполнителя и оставили в покое и безвестности заказчика? Почему наехали на Понтия Пилата, который просто исполнял свой долг, ну, как понимал, но во времена оны на кресте распинали чуть не каждого третьего. А старейшин, которые проплатили это дело или надавили авторитетом, устраняя конкурента, даже не вспоминают. Нехорошо…
Ладно, я отвлеклась, вернемся к нашим иудам и паскудам.
– Керт, давай считать дальше? Человек, который есть у нас, может разобраться в сложном ритуале. Три сестры – раз.
– Ты знаешь, я бы никого не стал вычеркивать.
– Кроме Миры. Она в пострадавших.
– Справедливо.
– И Адам. Дочь он любит. И Асанта. Она ребенка хочет, а ума понять, что это и чем грозит, у нее хватит.
– Справедливо. Остальные все в списке.
– Согласна. Дальше, кто умеет пользоваться отмычкой? Тут я бы Делию вычеркнула, честно говорю.
– Допустим. Остальных можно оставить…
– Обувь. Минус мужчины.
– Получается, Адам у нас точно невиновен? И дочь, и обувь, и…
– Знаешь, это приятно. Хоть один порядочный человек приехал, – вздохнула я. Жаль, в Колетт разочаровалась. Мне она искренне нравилась, красивая, неглупая, с острым языком… и такой афронт. Приличные девушки на такие дядюшкины предложения отвечают четко – оплеухой. И плевать, что общей крови нет, совесть быть должна. Тебе еще тетке в глаза смотреть… да и мать отметилась в той же кровати. Фу! И снова – фу!
Гадливо как-то.
– Итак. Адам, Асанта – по совокупности статей, Эрвина – по размерам ноги, Лаллия, Вирент. Двое последних просто по времени, – подвела я итог. – Остальные могли.
– Надо узнать, не гостили ли Жескары в этих местах раньше, – вслух подумал Керт. – Место уж больно… укромное.
– Только те, кто здесь жил, могут знать?
– Или соседи. Или гости. Но не приезжие из столицы.
– Тут тебе и карты в руки, узнавай. Если получится, мы Жескаров вообще вычеркнем. Хотя и не до конца, купцы же, мало ли что им в руки попадет?
– Я бы всех Ластанов по этому признаку вычеркнул.
– Асанта здесь была?
– Бывала…
– Могла она знать про это место? Рассказать кому-то о нем?
– Могла, – кивнул Керт. – Но это уж перебор…
Я вздохнула, потерла лапами мордочку,
