– Ты сегодня хорошо поработал, Счастливчик, – пробасил Хромой. Счастливчику показалось, будто в глазах дворняги появилось что-то, похожее на одобрение. – Я следил за тобой и видел, как ты тщательно… осматривался.
Счастливчик похолодел.
«Значит, он все это время следил за мной? – с тревогой подумал он. – И что на самом деле означают его слова – предупреждение или поощрение?»
Он впился глазами в косматую морду Хромого, но сколько ни всматривался, не увидел в глазах пса ничего, кроме отстраненного добродушия. И тогда Счастливчик понял, что в словах Хромого не было никакого подвоха. Он держался со Счастливчиком как строгая, но справедливая мать-собака, не больше – но и не меньше.
«Ведь я занял его место в самом низу стаи! – с болью понял Счастливчик. – Он рад, что наконец-то получил возможность возвыситься: отдавать приказы, ругать и хвалить!»
И это унизительное положение на самой нижней ступеньке стайной лестницы оказалось для Счастливчика едва ли не самой трудной частью задания. Он с тоской вспомнил нелепую стаю Беллы.
Возможно, бывшим собачкам-на-поводочках предстояло еще очень многому научиться в трудной науке выживания, зато они умели держаться вместе, не обижая и не унижая друг друга. Они действовали сообща не из страха или принуждения, а потому что искренне заботились друг о друге. Они делились едой и справедливо распределяли обязанности, поскольку были друзьями и относились друг к другу, как к равным. Им не приходило в голову соперничать за место в стае, они были товарищами, готовыми в любой момент броситься на помощь друг другу. Счастливчик вдруг почувствовал острый приступ раздражения, ему захотелось наброситься на Стрелу и Хромого, спросить их, как они могут жить по таким жестоким правилам и считать себя счастливыми собаками! Ему хотелось сказать им, что в настоящей стае не убивают и не изгоняют собак за один-единственный проступок, вызванный страхом и голодом…
Но Счастливчик заставил себя стиснуть зубы и промолчать. Он погубит дело, если начнет критиковать стаю, в которую только что так униженно просился.
И не просто просился, а втерся обманом.
«Какими бы ни были эти собаки, я обманул их, и моя Мать-собака никогда не похвалила бы меня за такие проделки».
А если так, то какое он имел право упрекать Стрелу и Хромого? Не ему, лгуну и притворщику, учить других собак верности и правилам настоящей дружбы!
Стрела быстро напилась из озера и отошла обнюхать выброшенный на берег ствол дерева. Несмотря на все разговоры о бдительности, Счастливчику показалось, что его спутники чересчур быстро осматривают свою территорию. Вот и сейчас Стрела наспех обнюхала ствол и торопливо побежала в сторону рощи. Хромой заковылял следом, кратко заглядывая под корни каждого дерева, но со стороны казалось, будто он больше занят тем, чтобы обойти все стволы по порядку, чем реальным вынюхиванием возможных опасностей.
Счастливчик в последний раз тщательно обнюхал камни на берегу и бросился догонять спутников.
– Раньше ваш патруль возглавляла Луна, да? – спросил он, вспомнив, с каким уважением в стае относились к собаке-матери. Кажется, Альфа тоже упоминал о том, что до рождения щенков Луна отвечала за патрули. Неужели собака-мать может занимать более высокое положение, чем Стрела или Хромой?
– Да, – охотно ответил Хромой. – Скажу тебе, она была патрульной, что надо! От нее ни один запах не ускользнет, ни одна сломанная веточка незамеченной не останется. Наша Луна не только охотница славная, но нюх у нее дай Собака-Лес каждому! А уж зоркая… на два хвоста под землей все видит! – Уважение и восторг, звучавшие в голосе пса, яснее слов говорили о положении Луны в стае. – Но теперь-то ей не до патрулей, – вздохнул Хромой. – Как у них с Порохом появились щенки, наша Луна ни на шаг из лагеря не выходит. Ну ничего, ради такого дела и подождать можно. Наши Луна и Порох собаки просто на диво – оба сильные, здоровые, умные и крепкие. А уж опытные какие, нам всем у них еще учиться и учиться! Они, между прочим, уже давно живут с нашим альфой, так что знают все порядки и законы…
Счастливчик пошевелил ушами, пытаясь осмыслить эти важные сведения. Потом склонил голову и осторожно спросил:
– А… Лапочка., то есть, Бета… Она тоже давно с вами?
Ему до смерти хотелось узнать, каким образом его прекрасная подруга сумела прибиться к этой стае.
– Бета-то? – переспросил Хромой. – Да нет! Она у нас в стае новичок, вроде тебя. – Пес остановился, его круглые глаза сделались еще круглее и больше, словно были не в силах вместить одолевавшее Хромого удивление. – Она к нам пристала, дай Собака-Лес памяти, кажись, через полпути Собаки-Месяца после Большого Рыка. Казалось бы, ей еще расти и расти… Но наша Лапочка оказалась на удивление шустрой, умной и… сомнений она тоже ведать не ведает. Вот и стала она Бетой – быстрее, чем я хвостом успел взмахнуть!
– Это… поразительно, – пробормотал Счастливчик, чувствуя странную боль где-то в глубине живота.
– Но хватит болтовни, – одернул его Хромой, ставя обе передние лапы на ствол дерева, чтобы как следует обнюхать дупло. – Сейчас для нас с вами что главное? А главное для нас – это проверить всю территорию так, как это делала наша Луна, иначе она с нас так спросит, что только шкуры береги!
Счастливчик задумчиво склонил голову набок.
«Откуда же Луна узнает, хорошо мы выполнили задание или плохо? Неужели она такая зоркая, что может следить за нами даже из лагеря? Да нет, не бывает таких собак и быть не может! Скорее всего, вы просто так боитесь ваших Альфу, Луну и Пороха, что не смеете ни в чем их ослушаться…»
Какое-то время Счастливчик послушно трусил следом за спутниками, но вскоре снова встрепенулся и повел носом. Так и есть – они шли по старым следам! Когда Хромой и Стрела остановились, чтобы оставить метки, он сразу узнал в их запахе тот же дух, что и в старых отпечатках на тропе.
Раздув ноздри, Счастливчик глубоко втянул в себя воздух, попробовал его на язык. Сомнений быть не могло – патрульные день за днем ходили одной и той же дорогой, след в след!
«Да что они, сумасшедшие, что ли? –
