Он потянулся к ней и осторожно взял ее руку, нежно удерживая в своей ладони.
– Что я тебе нравлюсь и ты чертовски снисходительна?
– Нет. Это значит, что, если ты снова напортачишь и соврешь мне, больше шансов у тебя не будет. Это одноразовая вещь. Понял?
– Понял.
Она медленно выдохнула и, казалось, расслабилась. И, хотя отдернула руку, ее голос прозвучал мягко и с оттенком грусти.
– Ты тоже меня прости. Я вела себя как последняя сука – диктовала тебе, что делать и чего не делать, не слушала и даже не думала, просто реагировала. Я… я правда не знала, как жить после смерти Коры. – Она уткнулась взглядом в колени и совсем сникла, словно увядший лепесток.
– Не надо. – Тейт нежно коснулся ее подбородка, поворачивая ее лицо к себе. – Ничего бы этого не случилось, если бы Хренастическая четверка не охотилась за нами. В этом нет нашей с тобой вины. Мы не просили, чтобы нас связывали со стихиями. Мы не просили делать нас сиротами.
– Но это все равно случилось, и мне кажется, я не смогу уберечь нас обоих.
– Ты что, шутишь? У тебя это великолепно получается! Ты разгадала, как с помощью музыки успокоить нашу стихию. Ты придумала, как остановить мое исчезновение в воздухе, как спустить нас вниз с высоты двадцать футов или больше. Фостер, без тебя я бы просто разбился всмятку или растворился в небытии. Однажды ты сказала мне, что считаешь меня супергероем. Ты ошиблась, Фостер. Супергерой – это ты. А я всего-навсего твой симпатичный напарник.
Она слегка улыбнулась.
– Я думала, что напарники у супергероев – очень странные или совсем чокнутые, но уж никак не красавчики. Сам посуди – Реактивный Енот у Питера Квилла. Очень странное существо. Робин, кореш Бэтмена, носит нижнее белье поверх брюк. Совсем придурок. И…
– Мы с тобой – новый тип супергероев, поэтому я придумываю новые правила, – перебил он. – Но ты снова со мной разговариваешь, и, значит, все в порядке. Так что, если хочешь называть меня своим чокнутым или странным напарником, я не против.
Мимолетная улыбка Фостер погасла.
– Но все далеко не в порядке. Я до сих пор слышу, как дедушка выкрикивает твое имя. Его голос был таким расстроенным, таким испуганным. Мне очень жаль, что они схватили твоего деда.
– Я знаю. Мне тоже жаль. Но мы же супергерои. Мы его спасем.
– Как? – жалобно произнесла она.
– Придерживаясь твоего блестящего плана, – сказал он.
– Под моим блестящим планом ты подразумеваешь тот, что в основном придумала Сабина?
– Да, именно его.
– Мне он не нравится. Я не хочу, чтобы ты шел туда один.
– Я буду не один. Ты тоже будешь там. Поблизости. В засаде. К тому же вы с Сабиной и Финном согласились, что это прекрасная идея – сказать им, что мы с тобой бродяжничаем в Портленде.
– В Портленде много бездомных, это верно, – неохотно согласилась Фостер. – Хренастической четверке будет очень трудно проверить, действительно ли мы там обретаемся.
– Вот именно. Я отдаю себя в обмен на освобождение деда. И говорю им, что ты подалась куда-то на юг, вниз по побережью, чтобы потом переправиться в Мексику с наличностью, которую оставила тебе Кора.
– Только обязательно скажи им, что мы с тобой должны встретиться в Мексике после освобождения дедушки, – напомнила Фостер.
– Да, чтобы они рыскали повсюду, кроме района Портленда, – добавила она.
– Куда и направится дед, когда его отпустят, – сказал Тейт.
– И ты тоже. Ты поедешь с ним, Тейт. Обещай мне, – настойчиво произнесла Фостер.
– Да не беспокойся ты. Конечно, я тоже поеду. Буду старательно изображать жертву киднеппинга. Тому, кто захочет узнать, что такое стокгольмский синдром, достаточно будет увидеть мое лицо.
– Не позволяй им вывезти тебя на их остров. Я не думаю, что они колесят по Штатам на машине – с такими-то деньжищами, какие Стюарт выкачал из своих патронов. У них наверняка свой самолет, и это нам на руку. В аэропорту ты будешь в безопасности. Как только вы туда доберетесь, скажешь охране аэропорта, что слышал, как они говорили про бомбу. Это должно сработать.
– И тогда я сбегу и позвоню тебе на одноразовый телефон, и ты будешь знать, что я на пути в нашу Крепость Нелюдимости, – сказал Тейт.
– Или беги еще раньше, пока они не накачали тебя наркотиками, иначе не сможешь настучать на них в аэропорту. Так даже безопаснее, – рассудила Фостер.
– Фостер, все это хорошо, если бы не одно маленькое «но». Вернее, два маленьких «но».
– Дети воды. – Фостер выглядела так, будто надкусила лимон.
– Эй, не будь такой. Сейчас эти двое, как и мы совсем недавно, не догадываются о том, что их мир рухнет в день рождения, то бишь завтра. Когда мы приземлимся.
– Тейт, спаси деда. Пусть дети воды сами о себе позаботятся. Мы разгадали свою связь со стихией. И у них тоже получится.
– Мы разобрались во всем лишь после того, как потеряли своих родителей и смогли найти информацию в Бэт-пещере Коры. Не говоря уже о Финне и Сабине. Мы должны помочь им, Фостер. И ты это знаешь.
Фостер сникла.
– Да, знаю. Я просто боюсь, что придется выбирать – или мы, или они.
– Что это значит?
– Это значит, что либо мы остаемся и спасаем их, либо хватаем твоего деда в охапку, возвращаемся на Сови и спасаемся сами, – сказала Фостер.
– Нет, будет не так. Фостер, сама подумай: они привязаны к воде.
– Ну, да. Я знаю.
Он покачал головой.
– Ты не хочешь пошевелить мозгами. Мы объединимся с ними и вчетвером станем сильнее, чем одна наша пара. С ними в нашей власти будут и воздух, и вода!
– Если они действительно связаны с водой и если захотят объединиться с нами.
– Ты – циник, – заявил Тейт.
– Я – реалист, – возразила Фостер. И сладко зевнула.
Тейт полез в карман переднего сиденья и вытащил оттуда упакованную в целлофан подушку. Он долго и любовно взбивал ее, потом потянулся к подлокотнику кресла Фостер и нажал на кнопку, чтобы откинуть сначала спинку ее сиденья, а потом своего. Положив подушку себе на плечо, он похлопал по ней и призывно улыбнулся Фостер.
– Как насчет того, чтобы поспать следующие четыре часа?
Она бросила на него благодарный взгляд и попыталась устроиться поудобнее, сворачиваясь калачиком, насколько это позволяли условия современного авиапутешествия. Она почти угнездилась, положив голову ему на плечо, но снова подняла на него глаза.
– А разве ты не собираешься вздремнуть?
– О, может быть, попозже. Но сначала я хочу почитать.
