– Тогда…
Тариус посмотрел на меня так, словно я мог чем-то его утешить, поэтому я утешил.
– Вам придётся бежать, – сказал я. – Соберите свои семьи, если они у вас есть, и уходите. Выбирайтесь из страны. Я слышал, что Тристия хороша осенью, если вы сможете найти корабль.
– Но маршалы…
– Некоторое время они будут заняты, – сказал я. – Королева собирается приказать им найти всех аристократов, замешанных в заговоре. Всех аристократов, – подчеркнул я.
Сержант взглянул на королеву. Она посмотрела на меня, приподняв бровь.
– Всё ещё загоняешь меня в угол, мастер картёжник?
– Совершенно верно, ваше величество. Возможно, в следующий раз вы дважды подумаете, прежде чем нанимать осуждённого преступника.
Она оглянулась на предводителя солдат и кивнула.
– Очень хорошо. Я велю службе маршалов сосредоточиться на том, чтобы привлечь к суду каждого вовлечённого в заговор аристократа. Думаю, на это должно уйти некоторое время.
Почти в унисон солдаты облегчённо вздохнули. Интересно, сколько они продержатся? Я был вне закона два года, и это на два года больше, чем мне хотелось бы. Я подозревал, что целая жизнь вне закона не для таких людей.
Один солдат, молодой парень едва ли старше меня, выкрикнул:
– Мы всего лишь выполняли приказы! Разумные приказы. Королева слишком юна, требуется сила – ради стабильности. Что будет со страной, если всё, что нам сказали, правда? Мы не знали, как поступить правильно.
– Такого почти никогда не знаешь, – сказал я.
Потом я взял маленькую руку королевы в свою, перешагнул через мёртвых стражников и повёл Джиневру во дворец.
Глава 62
Метка Чёрной Тени
Три недели спустя мы с Рейчисом стояли в тронном зале перед королевой. Лапы белкокота хорошо срослись благодаря армии целителей и аква сулфекс, стоившей целое состояние – за неё щедро заплатила служба маршалов. Забавно, как иногда всё меняется.
– Хочешь посидеть у меня на коленях, мастер белкокот? – спросила королева.
Она выглядела почти так же, как в первый день нашей встречи: пышное платье с розовой отделкой, расшитое золотом, закрывало её от шеи до лодыжек. Мартиус и его жена не были к ней добры.
Рейчис посмотрел на меня.
– Какого чёрта, – сказал он.
Подошёл и запрыгнул к королеве на колени, заставив её захихикать. Она сделала знак одному из стражников, тот достал маленькую деревянную шкатулку, открыл и протянул ей. Королева сунула руку в шкатулку, вынула оттуда печенье и предложила Рейчису. Спустя несколько мгновений началось довольно умелое кормление печеньем, а белкокот издавал порядком отвратительные и самодовольные стоны удовольствия. Вскоре он покончил с едой и задремал.
– Ты становишься мягкотелым, – сказал я ему.
Я невольно заметил, что мне печенья не предложили. Королева повернулась к двум стражникам, стоящим за её троном, кивнула, и нас оставили наедине.
– Слуги сказали, что ты собрал вещи.
Если королева пыталась заставить меня почувствовать вину, у неё получилось. Я поклялся быть рядом, позволить ей дарить доброту, которой мне, казалось, самому недоставало. Но на обратном пути во дворец ради неё мне пришлось убить, а когда мы приехали, я прикончил женщину, на краткий миг позволившую мне почувствовать, каково это – любить ту, которая любит меня таким, каков я есть, а не таким, каким должен быть. Конечно, королева была в этом не виновата. Никто никогда не бывает в таком виноват.
– Рейчису лучше, – сказал я. – Я поправился – по большей части. Похоже, у маршалов всё под контролем, и теперь остаётся только провести аристократов через суд и на виселицу. Мне пора уходить.
Королева смотрела на меня своими загадочно мудрыми глазами.
– Ты винишь меня, – сказала она.
Это был не вопрос.
Я не мог ответить: «Нет». Несмотря на собственные неудачи, несмотря ни на что, я винил её – хотя бы немного.
– Здесь не было ничего, кроме боли и вины, врагов и обязанностей, – сказал я. – Здесь для меня ничего нет.
– А чего ты хочешь? – спросила она.
– Думаю, вы знаете, – сказал я.
– Чёрная Тень. Белый пленитель.
Я кивнул. Даже сейчас, спустя недели, меня преследовало ощущение, что я всецело во власти другого человека. Ночью я просыпался, борясь за воздух, мне снилось, будто пленитель забыл разрешить мне дышать. Мысль о том, что есть и другие и всё это может повториться, была невыносима.
– А если я прикажу? – нерешительно начала королева. – Если пообещаю тебе помочь? Останься со мной, трудись со мной, и я пущу ресурсы империи на поиски лекарства от Чёрной Тени. В книгах здешней библиотеки есть отрывки, рассказывающие о людях, которые могли бы её убрать.
– При всем уважении, ваше величество, однажды вы уже использовали это против меня. Я не верю, что вы потратите все свои возможности, чтобы вылечить одного странствующего картёжника от Чёрной Тени. Вам нужно править империей. Возможно, вы захотите сдержать обещание, но в конечном итоге рациональность перевесит оптимизм. Я лучше возьму фору, пока у меня есть шанс.
– Как думаешь, Келлен, почему в тот день, когда тебя привели ко мне, чтобы казнить, я выбрала тебя?
Я улыбнулся.
– Вы сказали, что у меня доброе лицо.
Королева улыбнулась в ответ.
– Да, сказала. Ты вправду поверил, что этого хватило, чтобы я доверила тебе свою жизнь? Что у меня не было другого выбора?
Я задавался этим вопросом каждый день с тех пор, как здесь появился, и в конце концов пришёл к выводу, что она просто отчаянно нуждалась в ком-то, не имевшем связей с дароменской системой знати и протекций, и поставила на меня.
Королева осторожно подняла Рейчиса и посадила на подлокотник трона. Встала и шагнула ко мне. Подняла одну руку, а другой потянулась к застёжкам платья.
Я в ужасе отвернулся.
– Что вы де…
– Ты знаешь, какой дароменский ритуал совершается, когда правителю исполняется тринадцать лет, как мне будет через два года?
Я услышал слабый щелчок ещё одной застёжки.
– Нет, и знать не хочу, ваше величество.
Я представить не мог, о чём она думает. Я направился к двери.
– Стой, – приказала она.
– Что бы вы ни делали, умоляю, не надо, – сказал я.
Щелчок следующей застёжки эхом разнёсся по мраморному залу.
– Когда дароменский правитель достигает совершеннолетия, в столице устраивают праздник. Люди пируют, в то время как сановники и дипломаты других стран приходят, чтобы засвидетельствовать церемонию.
Ещё одна застёжка.
– Видишь ли, это своеобразная традиция. Король или королева, демонстрируя глубокое смирение, должны предстать перед народом Дарома без короны, без королевских одеяний, вообще без одежды.
– Ваше величество…
– Голыми, – сказала она.
Я услышал лёгкий шелест соскальзывающего верха её платья.
– Спустя два года люди Дарома – аристократы, друзья и враги, даже правители других стран – увидят меня такой, какой ты увидишь сейчас.
– Не увижу, – сказал я.
– Повернись, Келлен, – велела она.
Я покачал головой и приготовился уйти.
– Нечестивые боги белкокотов, Келлен! – услышал я свист Рейчиса. – У неё…
– Нет, мастер белкокот. Пусть он увидит сам. Повернись, Келлен Аргос, – повторила королева.
Приказ был таким чётким, таким бесповоротным, что моя голова повернулась сама собой.
Королева
