Днепра, в районе Южного моста, он инстинктивно чувствовал, что конец их пути близок. Да, его Аня, его … жена, мрачнела. Пропустив бетономешалку, Аня повернула во дворы. Двор был заставлен машинами. Справа виднелись однотипные, так похожие друг на друга шестнадцатиэтажки. Они были усеяны россыпью вечерних огней. Светящихся окон было много. Возвышаясь над деревьями, дома жили своей вечерней жизнью. Когда Аня притормозила, в нескольких окнах Артур увидел, как суетятся возле кухонных плит жильцы. Да, был уже глубокий вечер. Люди в доме, окна которого рассматривал Артур, готовились ужинать. Аня осторожно проехала баки для мусора, впустив в салон запах гниющих овощей, и нашла свободное место около детской площадки. Она была пуста: никто не решился гулять с детьми в дождь и тем более тёмным вечером. Заглушив двигатель и погасив фары, Аня не спешила выйти из машины. Она смотрела через лобовое стекло, как в свете фонаря с красной крыши домика на детской площадке срываются крупные капли воды, как мокнет огромная, уродливая, выполненная из дерева конструкция в виде мухомора и виднеются забытые в песочнице детские игрушки. Несколько бродячих собак мелькнуло серыми тенями в кустарнике за площадкой и исчезли. – Так что, я получу ответ на заданный вопрос, Артур? – Аня, я не знаю вопроса. Не просто его не помню, я не знаю вопроса. Это не моя жизнь. – Вот как? – она усмехнулась. – Ты, наверно, сейчас будешь смеяться, но я никогда тебя… Боже, что он говорит, что он лопочет?! Что он пытается ей объяснить? Она знает его очень давно, они ведь женаты. А тут он вдруг ей скажет, что видит её впервые в жизни! Нет, не то: он видит её в качестве жены в первый раз жизни, а это не одно и то же. Она ждала ответ, может, минуты три, выключив надоедливое радио. Только щётки, стряхивая воду с лобового стекла, нарушали тишину. А потом его Аня, его Очаровашка, глубоко вздохнула и тихо произнесла: – Я всё поняла, больше ничего не говори. Прощай, Артур. Она вышла из машины и задержалась около двери. Она ждала, когда выйдет из машины он. Артур колебался. Ноги были ватными, а по спине бежал холодок. Что он наделал, что он за человек? Переселив себя, мысленно досчитав до трёх, он отстегнул ремень безопасности, открыл дверь и вылез из машины. Было прохладно. В ноздри ударил влажный ветер с осенними запахами. Справа остались старого образца панельные шестнадцатиэтажки, а Аня стояла на фоне новостройки этажей под тридцать. Артур один раз был в подобном доме. В таких новостройках имелись большие квартиры на пять, а то и на семь комнат. Огромные остеклённые балконы опоясывали стену, а наверху, на ярко освещенной мансарде, кто-то устроил оранжерею. Квартиры в таких домах стоили оглушительных денег, и квартплата была под стать стоимости квартир. Неужели они живут в этом доме? Но почему она остановилась во дворе? Разве у них не было парковочного места в подвале дома, в паркинге? Они приехали на чёрном Лексусе RX35 и Аня припарковалась неподалёку от ярко освещённого подъезда дома. – Аня, Очаровашка… – тихо начал снова говорить Артур. Девушка замерла, слушая, но не поворачивала головы в его сторону. – Я хочу ответить на твой вопрос, но – честно! – не помню его. Да, я пьян, забыл всё, вопрос в том числе. Но сейчас меня попустило, – он облизнул губы. И правда, с того времени, как он почувствовал себя пьяным и попал в этот мир, многое поменялось. Даже язык перестал заплетаться. – Я просто его не помню. Не помню вопроса. – Артур, это твои проблемы. Что ж, нам нужно-таки жить по отдельности. Я схожу наверх, в квартиру, возьму ключи от машины и уеду к родителям. А ты поставишь свой Лексус на парковочное место. Надеюсь, ты хоть помнишь его номер? – Аня, послушай… – он снова попытался начать разговор, стоя на мокром асфальте. Из тёмных туч подсвеченные огнями города ещё летели отдельные тяжёлые капли, но в целом дождь прекратился. – Артур, хватит с меня. Я задала простой вопрос. У тебя как всегда нет ответов. Смысл нам общаться дальше? Мы знаем друг друга давно, и каждый из нас знает ответы другого. Как там Матвей с радио сказал? – Типичные ответы. – Аня, это только предположения. – Хорошо, ответь на мой простой вопрос, – сказала девушка. Она тоже мокла под редкими каплями дождя. Артур сглотнул. Губы его пересохли от волнения и от обезвоживания после обильного алкогольного возлияния.– Побудь один, подумай, – сказала она и, повернувшись, зашагала в сторону новостройки. – Проспись, может, утром ты вспомнишь, о чём я тебя спрашивала. И она, цокая каблуками по асфальту, отправилась к подъезду. Артур остался стоять один. Всё смешалось у него в голове. Глубоко вдыхая влажный воздух, он старался сосредоточиться. Что происходит? Это и есть его вопрос? Вопрос, который откроет двери Храма? Может, стоит догнать Аню, ударить, выбить из неё этот вопрос? Ведь иначе всё, он навсегда останется здесь до своего полного безумия. Ему стало страшно от этих мыслей. Что же, догнать свою мечту и ударить, чтобы она упала и начала плакать?! Её, свою Очаровашку! Но ведь он спал с ней, он, другой он. А он, который из Храма – нет. Храм. Всё страшнее становилось от мысли, что ему суждено вечно стоять с безумным взглядом напротив ворот Храма и бессвязно что-то шептать. Нет, уж лучше он заставит её повторить вопрос! Девушка удалялась на фоне ярко освещённого подъезда. Артур сделал шаг и его сковал ужас. Ударить Очаровашку! Как, а может в этом подвох? Пока он размышлял и сомневался, Аня скрылась в подъезде, а из него быстрым шагом выскочило несколько стильно одетых парней и зашагали в сторону. Ощупав карманы, Артур нашёл пачку сигарет и зажигалку. Закурив, он нервно втянул горячий успокаивающий дым. Ему полегчало. Рвотный рефлекс уже не так старался опорожнить его желудок, хотя кусты на детской площадке манили его. «Отойди, склонись над нами и тебе станет легче» – словно шептали они. Такие притягательные кусты… – Ё! – только и произнёс Артур, вновь затягиваясь. «А вдруг Аня вернётся?» – подумал он. – «Может у неё полегчает на душе, и она повторит ему свой вопрос? Она его повторит». Бестолково стоя посреди двора, он утешал себя этой мыслью. Что это за месяц, сентябрь? С деревьев падали листья и устилали песок детской площадки. Поднявшийся
Вы читаете Храм жизни (СИ)
