– Еще будут фокусы? – услышал сталкер все тот же хрипящий голос, в котором теперь присутствовала какая-то новая нотка. То ли боли, то ли отчаяния.
– Все только начинается, Шрам! – отозвался Данила, лихорадочно соображая, что предпринять дальше. – Чегой-то ты сопишь, хряпишь? Никак рваная щека мешает или новую пилюлю от меня схватил?
И тут в их разборки вмешался третий участник…
Раздался дикий, истеричный крик наемника, будто он залез в «жарку» или «кисель». Но почти слившийся с его ором жуткий клич типа «у-у-у-хгы-ы» Треш распознал сразу.
Излом!
«Он все-таки добрался сюда и пытается…»
Пистолетные выстрелы сопроводил мат наемника и стон вновь раненного излома. Треш все понял и кинулся в лог, на бегу поводил автоматом по сторонам, готовый открыть огонь на поражение, но тела дерущихся оказались не здесь, а несколько в ином месте. Вот уже показались их фигуры – одна плотная, шевелящаяся, другая худая, остроконечная, замершая.
Сталкер боялся попасть в Бурелома и при этом получить пулю в упор, поэтому стеганул очередью по ногам наемника, а сам с ходу, сделав прыжок влево и резко вправо, всей массой налетел на противника. Не сразу Треш заметил, что левая рука Шрама полностью перекушена клешней излома, уже испустившего дух. Наемник стойко перенес боль, пребывая в шоковом состоянии, но умудрился лягнуть напавшего врага ногой. Сталкер получил чувствительный удар в живот, согнулся и скатился в ложбинку.
Его спасло то, что патронов в магазине пистолета не оказалось – все они ушли на мутанта. Шрам ничего не соображал и впустую щелкал бойком, пытаясь добить противника. Из обрубка плеча наемника хлестала кровь, пробитая пулями нога буравила песок, глаза его округлились и выражали крайнюю степень ужаса. Рядом лежала откушенная изломом рука с зажатой в ней винтовкой и бьющим вглубь лога лучом подствольного фонарика.
Все это Треш быстро оценил и снова ринулся на заклятого врага. В руке его сверкнул нож. Но в метре от неприятеля сталкер остановился, медленно опустил руку с клинком, внимательно уставился на физиономию Шрама.
Наемник умирал. Бывает такое, что люди умирают от горя, отчаяния, злости. Сложно было сказать, от чего именно сейчас загибался Шрам – от боли многочисленных ран, шока или кровопотери, может быть, от страха и невезения, отчаяния и приступа злобы. Но он действительно умирал, и Треш не стал препятствовать этому, не стал добивать врага, истязать его, долбить острыми жгучими фразами, которые так долго вынашивал в голове, мечтая догнать наемника и расквитаться с ним.
– Помнишь, Шрам, я тебе говорил, что если сбежишь от меня, то вторую ногу прострелю? Так и случилось. Уж не обессудь. – Сталкер устало опустился на песок рядом с раненым, положил руку с ножом на бедро, долго, как показалось ему, глядел вдаль, на черную стену Ржавого леса. Смотрел в одну точку, пока не услышал хриплый голос наемника:
– Молодец, Треш! Ты победил… Так в Зоне и дол… и должно быть… Я рад, что правда и… и добро… востор… востор…
– Не нужно слов, Шрам, – Треш повернул голову к умирающему, поднял руку. – Уходи в свой синий мир молча, мужчиной и солдатом. Большего я тебе не скажу!
– Спаси… бо… Треш… Ты… ты побе…дил…
Данила положил ладонь на глаза наемника, провел ею, прикрывая веки погибшего, убрал руку. Голова Шрама свесилась на грудь, а единственная рука выронила пистолет.
Так, втроем, они еще долго сидели рядом, оперевшись спинами на каменную стенку. Пока не встретили рассвет…
* * *Подростки наткнулись на схрон случайно, прячась от снорка, ползающего вдоль опушки в поисках пищи. Они долго сидели в полной темноте, прижавшись друг к другу, сильно дрожа от ночной прохлады и страха. Ростик прекрасно знал, что лучшим отпугивающим мутантов средством всегда был костер. Он же и согревал путников, и позволял готовить на огне еду. Об этом знали еще первобытные люди. Но ужас настолько сковал беглецов, что чиркать зажигалкой и ломать ветки для костра в присутствии мутанта-прыгуна совсем не хотелось. Так они и сидели у старой сосны, боясь пошевельнуться. Снорк постоянно оглашал округу своим дебильным ревом, но детям это было только на руку – по нему они определяли расстояние до зверя. И при этом понимали, что мутант пока не приближается к ним.
Когда-то молния расколола огромную сосну надвое, выжгла ее изнутри, и сейчас беглецы залезли под отколовшуюся часть дерева, лежащую на земле. Очень хотелось пить, а Ксюхе еще и справить малую нужду. Но девочка очень стеснялась и боялась. Когда терпеть стало уже невмоготу, она тихонько сообщила на ухо другу о своей проблеме.
– Отползи вон туда, – шепнул Ростик. – А я отвернусь. Не бойся, честно-честно смотреть не буду!
Ксюха кивнула и поползла глубже под желтую колючую хвою, а паренек крепче сжал пистолет и развернулся спиной к подруге. Справила она свою нужду или нет, но вернулась девочка возбужденная.
– Ростик, там тайник!
– Чего? – парень вытаращил глаза.
– Там тайник, говорю. Рюкзак тяжелый, куртка кожаная, автомат и пояс, какие сталкеры носят на животе. Вот повезло-о!
– Тихо ты!
Оба прислушались, но очередной рык снорка известил о том, что опасность все так же далека.
– Молодец, не зря описалась!
– Дурак!
– Я сам гляну, сиди тут. Мышкой.
– Ага. Только ты недолго, мне страшно.
– Окей.
Ростик отполз под крону поваленного дерева, несколько минут шебуршил там, но вернулся достаточно быстро, довольный и с оружием. Последнее оказалось «Валом» в специальном исполнении, с оптикой и с удлиненным магазином. За поясом у пацана торчали еще два запасных.
– Точно чей-то хабар. Вот это нам повезло, Ксюш! Ты не против, если поделим пополам? Я еще никогда в своей жизни не находил схрона.
– Я тоже.
Парень осмотрел оружие, проверил затворную часть, примерил автомат к плечу, наведя ствол-трубку на соседнюю ель. Надул щеки, выпустил воздух, мысленно стреляя и, конечно, поражая любую, самую страшную мишень.
– Там еще пояс с контейнерами для артефактов, – шепнул Ростик, перестав целиться. –
