Голосила сирена и метались люди, но куда и зачем они бежали, если после заката солнца помощь на этой планете следует ждать только из космоса?
Если успеют, к нам спустятся люди в легких космических скафандрах.
Если успеют…
Я оставил Рейнясу с Матруной и оставил активными все функции электронной няни, чего не делал до сих пор. Лучше, чем няня, о ребенке не позаботится никто из людей, думал я, пытаясь разглядеть среди общей панки и неразберихи Рейнясу и Матруну, а увидел одну Матруну. Няня устроила ребенка в нише своего корпуса, закрепив ремнями безопасности по всем позициям, как во время старта челнока «земля-орбита». Выдвинула вперед четыре руки и два щупа, готовясь отвести все случайности от своего подопечного.
Я торопился к ним, стараясь не потерять равновесия и не упасть от жестокого крена: пассажирская гондола заваливалась на правый борт, наполовину оголенная сверху. Баллоны аэрокрафта продолжали сдуваться, листы алюаса из обшивки корпуса в местах, подвергнутых демонтажу, сняли роботы. Потом я разглядел, как вдруг роботы, прикрепившись к своим местам на каркасе аэрокрафта, замерли как по команде и стали неразличимыми среди других элементов конструкции. Кто-то неизвестный предупредил неконтролируемое падение, но поздно. Мы слишком быстро опускались на острые скалы в обрамлении пенного прибоя, кипящего у подножия утесов. Посадка обещала быть жесткой, и другого ожидать не приходилось, разве что «Золотой грейпфрут» упадет в море, к стаям хищной рыбы, собравшейся для дележки тунца.
Я увидел супругов, весь день развлекавших Рейнясу. Мужчина совсем не был пьян. Он и его подруга подбежали к Матруне с разных сторон и ухватились за киберняню. Их действия не были действиями смертельно перепуганных и растерявшихся людей.
Я вдруг отчетливо понял, что этот мужчина, Киро, и его женщина хотят воспользоваться роботом для собственного спасения. Как все просто! Они, по крайней мере он, Киро, – и есть дерзкий и неуловимый хакер, и он легко перепрограммирует няню, выжав из нее максимум функций, которые помогут продержаться до прихода помощи, а Матруна – сильный киборг, универсальный киборг, с высоким запасом прочности, с хорошей скоростью реагирования. Вот только моего мальчика эта парочка спасать не собирается.
Женщина намерилась отстегнуть ремни на Рейнясу.
Хакер проник в затылочную зону киберняни и успел извлечь голографическую панель управления, широким нимбом засветившуюся над головой Матруны.
Они потому так уверены в себе – робот Матруна должна стать их спасением в катастрофе.
Я увидел Энге Лаперуза, прагматичного эриданца, который стремительно налетел на хакера Киро и ударил коротким рассчетливым движением профессионального бойца. Невозмутимо отвернулся от поверженного Киро и деловито вмешался в системы кибернетического механизма няни.
Неужели и эриданец хочет завладеть киборгом?
Так думал я, съезжая вместе с пассажирами и легкой плетеной мебелью по накренившейся палубе к противоположному борту. Появился Филиас Фармопулос. Он, ловко балансируя, приблизился к Матруне и отшвырнул женщину, спутницу Киро. Женщина отлетела к леерам открытого борта и чудом не выпала в волны. Лаперуз тем временем убрал голограмму управления и закрыл затылочный щиток няни, Филиас второй раз уложил на обе лопатки Киро, затем они с Лаперузом потащили избитого хакера куда-то в сторону, оставляя за собой кровавый след – Киро стрелял в Лаперуза и не промахнулся, и кровь, обагряющая палубу, текла из бедра тяжело хромавшего эриданца. Я больше не мог видеть моих новых знакомых. Настроены они были решительно.
С треском стала раскалываться гондола, брошенная на неровные, с перепадом в полтора-два метра по высоте, скальные глыбы. А в звездном небе яркими пятаками сияли луны Семилунного, и перед глазами все плясало, и нудно тянул одну и ту же ноту мерзкий клаксон – так действует фиал, когда человек упорно сопротивляется сну на пределе своих возможностей.
Я знал, что могу выиграть у ночи еще минут пять, если буду дышать по системе, не зевать и игнорировать звук у меня в голове. И я успел подползти к маленькому Рейнясу, и убедился, что и он еще не спит, глядит на происходящее мокрыми от слез глазами. С ноги мальчика слетел ночной тапок. Я прижался щекой к босой ребячьей ножке.
– Прости дедушку! – сказал я. – Ничего не бойся. Тимох летит к тебе на помощь, его «Певень» в небе над нами, самая яркая звездочка, рядом с третьей луной. «Певень» совсем близко. Тимох поднимет тебя на руки и скажет: «Какой храбрый мой Рейнясу!» И чмокнет в щеки. В правую щеку возле самого уха, а потом в левую.
– Дедушка, – отвечал Рейнясу, – Тимох не заснет, как мы?
– Нет, что ты! Он в скафандре!
– Врешь. Как же он меня поцелует?
– Через стекло шлема, все равно ты обрадуешься. Ведь так?
– А крабы не разрежут его скафандр?
– Откуда ты знаешь про крабов?
– Краб ползет по белой рубашке дедушки капитана и отрезает щипцами ему пуговицы.
– Клешнями. Надо говорить «клешнями срезает пуговицы».
– Я прикрою ладошками застежки на пижамке, не хочу без застежек ночью…
Рейнясу сдался фиалу.
Матруна включила сигнальный маяк. Я знал, что сейчас она подает сигналы бедствия на нескольких частотах. Отличная няня. И она самонастроилась отгонять крабов разрядами тока. Она придумает еще что-нибудь ради спасения мальчика, у нянь-киборгов большой набор нестандартных решений, ведь им приходится иметь дело с непредсказуемыми детьми…
В Северном кольце самая многочисленная колония крабов. Их слишком много, чтобы мы целыми дождались помощи. Крабы едят рыбу, которую для них пакует губка. Но не только рыбу.
Сейчас на скалах есть и кое-что другое… пуговицы, например… к хаффу пуговицы, пусть подавятся ими…
Ксантиппа, рыжая куколка, какая ты молодая!
Прости, я слишком долго летал…
Глава восемнадцатая
Разветвление
День близился к закату. «Безмолвный сокол» доставил на лесосеку белошвеек, бригадира лесорубов и ребенка, сопевшего в ранце на его широкой груди.
Анна и Мрия сошли с мотоцикла и оглядывались вокруг. Аристарх торопливо, смущаясь, отдал Мрии ребенка.
На краю просеки могучие харвестеры, занятые валкой деревьев и громко урчавшие, стали по очереди затихать и останавливаться. Открывались дверцы кабин, из них на землю спрыгивали вальщики леса и оставались возле своей техники, не решаясь сдвинуться с места.
Аристарх подхватил с разборной пластиковой этажерки в походной кухне половинку лимона, выдавил лимон в большой кувшин. Долил воды в кувшин и пил, торопясь и отфыркиваясь. Остаток воды выплеснул себе на голову и, на ходу вытирая лоб рукой, пошел обратно к мотоциклу, завел «Безмолвный сокол» и уехал за галерцем, на ходу крикнув кому-то в зарослях:
– Оази! Принимай гостей!
Из лесу выбежала проворная девчонка в круглых окулярах и с четырьмя хвостиками, собравшими в пучки ее непослушные волосы, все в мелких завитках.
Девчонка подбежала к белль, но от смущения не могла вымолвить ни слова.
Улыбчивая Мрия выручила ее:
– Здравствуй, Оази! Тебя ведь зовут
