В последний момент он открыл свои рубиновые глаза. И посмотрел на Скаеву.
– За это я заставлю тебя страдать, Юлий.
И с гулким всплеском они исчезли в потоке.
Глава 33. Источник
Мия сидела на окровавленных ступеньках, схватившись за голову окровавленными руками.
У нее почти получилось. Почти вышло.
Почти.
Члены Духовенства мертвы или повержены. Все лучшие Клинки Церкви убиты. Тихая гора – дом самого жестокого культа убийц в республике – ныне под ее контролем.
Но он успел улизнуть в этом хаосе. Скользкий, как теневой змей на его шее, Скаева, вопреки представлениям Мии, вполне уютно чувствовал себя в тенях. Он вернулся в конюшню, а затем добрался до покоев вещателя, пока Мия и остальные, как недотепы, бегали в его поисках по лабиринту коридоров, залов и лестниц. И он не только получил свой приз, но и сбежал вместе с Паукогубицей через кровавый бассейн.
Скаева перерезал Мяснику глотку. Столкнул Наив с галереи. Богиня, Мия даже не знала, что это возможно, но он убил Эклипс – она почувствовала это, как копье черной агонии в груди, пока брела во мраке. И дабы усугубить эту боль, зияющую рану, вырезанную в ее бьющемся сердце, он похитил своего сына.
Забрал Йоннена.
– Ублюдок, – прошептала она во тьму, и по ее щекам полились слезы. – Ебаный ублюдок…
– Мы вернем его, Мия, – пыталась утешить ее Эшлин. – Обещаю.
Ваанианка сидела рядом с ней на лестнице конюшни, положив запачканную кровью руку на ее бедро. Сидоний опустился на колени рядом с телом Мясника, закрыл его глаза и произнес молитву за упокой. Мечница стояла неподалеку и тоже зачитывала молитву, забрызганная с головы до пят кровью защитников горы. Трик остался в Зале Надгробных Речей с Меркурио, бдительно следя за Аалеей и Друзиллой.
«Йоннен…»
Мия покачала головой. Почувствовала, как в ее груди набухает страх, но, потянувшись к своему спутнику, обнаружила лишь пустоту. Мистер Добряк был изгнан. Эклипс уничтожена. Ее сила не уменьшилась от их потери, но впервые с тех пор, как ей было десять, она осталась в полном одиночестве, которому не было видно конца. Несмотря на девушку, сидящую рядом, несмотря на друзей вокруг, которые сражались, истекали кровью и погибали за нее, эта мысль пугала Мию больше всего.
Посему, как обычно, она обратилась к своей старой доброй подруге.
Ярости.
Мия посмотрела на мертвого Мясника на ступеньках и ощутила тлеющую искру. Перевела взгляд на Наив, лежащую в луже крови на полу, и искра разгорелась. Подумала об Эклипс, превратившуюся в воспоминание, и внутри нее вспыхнул огонь. Сжигая страх и поднимая Мию на крыльях из дыма и угольков, опаляя ей легкие, когда она стиснула зубы и поднялась на ноги. Она подумала не об отце, о другой.
О той, кто принес ей почти столько же боли.
О той, кто не сбежал.
– Друзилла, – сплюнула она.
– Да поможет мне Богиня, – выдохнула Друзилла.
В Зале Надгробных Речей было тихо, как в могиле. На полу под ней – вырезанные имена мертвых. На стенах вокруг – склепы павших верующих. Рядом с ней стоял полумертвый двеймерец, держа в руках острые мечи. Тьма перед ней покрылась рябью, и Друзилла часто заморгала, а Аалея сжала ей пальцы. Сердце Леди ухнуло в пятки, когда она увидела темный силуэт, выходящий из тени статуи Матери. Ная возвышалась над ними, высеченная из полированного черного гранита. С ее платья свисали оковы. В одной руке она держала меч. В другой – весы.
«Как она меня оценит? – гадала Друзилла. – Захочет ли меня принять?»
– Мия, – прошептала Аалея.
– Доброй неночи, ми донны, – ответила Корвере.
Ее меч покрывала запекшаяся кровь, янтарные глаза на рукояти сверкали алым, как пятна на ее коже. Темные волосы обрамляли безжалостное лицо. Друзилла вспомнила, как увидела ее в первый раз в этом самом зале. Юную, бледную и зеленую, как трава. Как у нее тряслись руки, когда она протягивала мешочек с зубами.
– Назовись.
– Мия Корвере.
– Клянешься ли ты служить Матери Ночи? Клянешься ли выучить смерть во всей красе, навлекать ее на тех, кто этого заслуживает и не заслуживает, во имя Ее? Станешь ли ты аколитом Наи и мирским инструментом тьмы между звездами?
– Клянусь.
В этом зале ее посвятили. К этой статуе ее приковали и бичевали за непослушание. На этом полу она узнала правду о заговоре Церкви. В сердце всего произошедшего.
Женщина тихо вздохнула.
«Богиня, если бы мы только знали, кем она станет…»
– Рад снова тебя видеть, вороненок, – сказал Меркурио.
– И я, шахид, – ответила девушка, не отводя взгляда от Леди Клинков.
– Где Скаева?
Глаза Мии прищурились от гнева.
– Не здесь.
«Значит, император сбежал. Корвере потерпела неудачу».
Аалея медленно шагнула вперед, подняв руки, ее губы изогнулись в прекрасной кроваво-алой улыбке, голос стал сладким, как мед.
– Мия, дорогая моя, нам стоит по…
Тьма выстрелила вперед, заострившись в лезвие меча, и резанула горло Аалеи, рисуя на нем улыбку от уха до уха. Темные глаза женщины округлились, кроваво-алые губы приоткрылись от кашля, рука прижалась к шее. Она покачнулась вперед, по молочно-белой коже полилась рубиново-алая жидкость. Взглянув на статую Матери наверху, молча произнесла последнюю молитву, на ее подведенных сурьмой ресницах набухли слезы. А затем шахид масок упала вниз лицом на залитый кровью камень, и ее льстивый язычок умолк навсегда.
Друзилла встретилась взглядом с Мией и прочла в ее глазах свое будущее. Она потянулась в мантию, ее пальцы покалывало от адреналина и страха, пока она нащупывала клинок между своих грудей – место, которое двеймерец из вежливости пропустил, когда обыскивал ее в поисках оружия. Юноша выкрикнул предупреждение, сверкнула сталь, и отравленный клинок Друзиллы со свистом полетел прямо в горло девушки.
Корвере подняла руку с растопыренными пальцами. Тьма вокруг нее распустилась, как цветок, и щупальца ожившей тени поймали нож на лету. Девушка опустила подбородок, на ее губах заиграла свирепая улыбка. А потом взмахнула рукой, и тьма понесла нож обратно к Друзилле и положила его к ногам женщины.
– Вот вам и Леди Клинков, – сказала Мия.
– Мия… – начала Друзилла, ее горло сдавило.
– Тут не хватает имен.
Женщина недоуменно заморгала.
– …Что?
Мия кивнула на гранитный пол. На блестевшую от крови Аалеи спираль, которая начиналась у статуи Наи. Сотни имен. Тысячи. Королей и сенаторов, легатов и лордов. Священников и проституток, нищих и ублюдков. Имена каждого, принесенного в жертву Черной Матери. Каждой смерти, навлеченной Красной Церковью.
– Тут не хватает имен, – повторила Мия.
Друзилла почувствовала хватку на своих руках. Крепкую, как железо. Холодную, как лед. Опустив взгляд, увидела, что тени схватили ее; черные ленты обвились вокруг запястий,
