Старик выдохнул серый дым, с кряхтением наклонился и, подобрав книги одряхлевшими руками, с почтительной осторожностью сложил их в тележку.
– У библиотекарей всегда работы непочатый край, – проворчал он.
Элиус порылся в поисках очков в карманах жилетки, штанов, рубашки, и наконец обнаружил, что они у него на лбу. Сухо улыбнувшись, прошел в свой кабинет и затянулся сигариллой.
– Девушка, которая дирижирует убийством, как маэстро – оркестром?
Друзилла оторвалась от книги с кроваво-алым обрезом и черной вороной, вытесненной на обложке. Ее губы изогнулись в невеселой усмешке.
– Черная Мать, а он высокого мнения о своей прозе, да?
– Критиковать может каждый. – Элиус зажал сигариллу губами и пожал плечами. – Но да, с некоторыми метафорами он, пожалуй, перемудрил.
– Слава Богине, что он не говорит так, как пишет. Если бы он выражался так же претенциозно, я бы давно его убила.
Летописец окинул взглядом Леди Клинков.
– Чем обязан этому визиту, юная Зилла? Давненько я тебя тут не видел.
– Ты действительно думал, что я не узнаю, чем вы тут занимаетесь? – спросила она, закрывая книгу. – Считал, что я слепая, или просто молился, что я не замечу?
– Я не был до конца уверен, что ты сможешь увидеть нас с высоты своего кресла.
– Как давно ты знаешь?
Летописец покачал головой.
– Не понимаю, о чем ты, девочка.
Друзилла достала длинный и острый стилет из рукава мантии.
– Это еще зачем? – поинтересовался Элиус. – Снова волосы на груди докучают?
Женщина вонзила клинок в стопку исторических романов на столе. Лезвие прорезало кожаную обложку верхней книги и страницы под ней. Летописец скривился, увидев, что изувеченная книга оказалась его любимицей, «На преклоненных коленях».[28]
Где-то во мраке библиотеки проревел книжный червь.
– На твоем месте я бы так больше не делал, юная леди, – пожурил Элиус.
– Полагаю, я понятно выразилась, – ответила Друзилла, вытаскивая стилет.
Летописец посмотрел на свою руку. В его ладони появилась дыра – точно такого же размера и формы, как в книге. Элиус посмотрел на Леди Клинков через это отверстие, а она коснулась кончиком стилета другой обложки.
– Полагаю, что так, – ответил старый летописец.
– Как давно ты знаешь? – Друзилла забарабанила пальцами по вороне, украшающей обложку хроник. Элиус заметил, что она пролистывала и вторую часть. – О девчонке.
Он пожал плечами.
– Я узнал незадолго до ее приезда сюда.
– И не посчитал нужным рассказать мне?
– О, мы внезапно заинтересовались моим мнением! – фыркнул Элиус. – Ты не заходила сюда больше гребаного десятилетия!
– Я – Леди Клинков, Красная Церковь – это…
– Даже не смей читать мне гребаные лекции о том, что это за место, – сплюнул старик. – Я знаю его лучше любого из вас.
– Я не пытаюсь уменьшить твой вклад, летописец, но времена…
– Вклад? – прокричал Элиус. – Я основал эту гребаную Церковь!
– Но времена меняются! – закончила Друзилла, поднимаясь на ноги. – Ты, может, и вырезал ее из ничего, но это было столетия тому назад, Элиус. Тысячелетия! Мир, каким ты его знал, обратился прахом, и несмотря на все услуги, оказанные тобой Пасти, она все равно посчитала нужным оторвать тебя от места у Очага спустя столетия после твоей смерти, и ради чего? Чтобы ты стал ее генералом? Бессмертным Лордом Клинков, который поведет ее паству покорять новые вершины? Нет! – Друзилла смахнула стопку книг со стола, и те рассыпались по полу. – Она сделала тебя своим библиотекарем.
Где-то во тьме вновь проревел книжный червь. На сей раз ближе. Элиус глубоко затянулся сигариллой, держа ее грязными от чернил пальцами, и в его глазах загорелся опасный огонек.
– Не шути с библиотекарями, юная леди. Мы знаем силу слов.
– Избавь меня от этой чепухи. Где третья?
– Что «третья»?
– Третья книга! – Друзилла стукнула ладонью по первым двум частям хроник. – Рождение! Жизнь! Где Смерть?
– Ждет тебя прямо снаружи, если продолжишь наносить увечья этим книгам.
– Где? – процедила женщина.
Летописец откинул голову и выдохнул дым в воздух.
– Не знаю. Я никогда ее не искал. В этом месте не найдешь того, что не должно быть найдено.
– А это, уважаемый летописец, последнее из твоих глупых предположений.
Друзилла схватила две части «Хроник Неночи» и прошла мимо него, ее голубые глаза метали молнии от злости и нетерпения. Элиус уловил аромат роз, исходящий от ее длинных седых волос, а под ним – слабый запах чая и смерти. Подойдя к величественным дверям в читальню, Друзилла распахнула их и сердито окинула взором легион Десниц, поджидающих в темноте снаружи. Десятки слуг. Может, сотня. Облаченные в черное, безмолвные и ждущие приказаний, как послушные ягнята.
«Все должно было быть иначе. Это место должно было быть логовом волков, а не ягнят».
– Обыщите каждый сантиметр этой библиотеки, – сказала она им. – Каждую полку, каждую нишу. Не вредите книгам, и черви не навредят вам. Но найдите то, что мне нужно. – Друзилла показала первые два тома прислужникам. – Третью часть хроник. Автор – Меркурио из Лииза. Пусть Мать обретет вас как можно позже. А когда это все же случится – встретит поцелуем.
Десницы поклонились и, не произнося ни слова, окружили полки.
Друзилла повернулась к Элиусу, все еще держа в руках два тома.
– Ты же не будешь против, если я их позаимствую, летописец?
Старик посмотрел на Десниц среди леса из темного дерева и шелестящих листьев из пергамента, бумаги, кожи и шкуры. Затем затушил сигариллу о стену и вздохнул.
– Подожди, только заполню тебе формуляр.
Глава 23. Война
Мие снился сон.
О небесах столь серых, как миг осознания, что ты больше не влюблен.
О зеркальной воде под ногами, тянущейся от горизонта к горизонту под бесконечным небосводом.
Ее дыхание было холодным, как звездный свет, грудь поднималась и опускалась, как ее мать с отцом на небе. Скоро наступит ночное время. Время взойти ей на трон и наблюдать, как ночь расстелет подол своего платья по небесам.
Сегодня она будет полной. И прекрасной. Будет отражать свет отца, нести день во тьму, поглощать их страхи и улыбаться тому, как они бесстрашно гуляют по ночи.
Равновесие.
– Я не потерплю соперников, – раздался голос.
Она открыла свои не-глаза.
Над ней стоял с ножом в руке Юлий Скаева.
– Прости меня, дитя.
И нож упал.
Мия открыла глаза.
Занавески были задернуты, но она слышала шум тяжелых волн, бьющихся о каменный берег, свист ветра между скалами, скорбные трели чаек под дождем. Сон еще свежим эхом раскатывался по голове – тот же, что снился ей каждую неночь с Годсгрейва. Ее пульс участился, сердце заколотилось. Удивительно, как только его стук не разбудил Йоннена.
Мия повернулась к мальчику, лежавшему рядом с ней в кровати, – его глаза были закрыты, лицо безмятежным. Смахнула прядку с его лба, гадая, что же ему снится. Завидуя, что ему, кажется, удалось избежать этих странных видений, которые преследовали ее во снах. Если Трик сказал правду, в Йоннене тоже крылась частица Анаиса. Однако он спал как младенец.
И ей было любопытно почему.
Она уже слышала ответ Трика: «ПОТОМУ ЧТО ТЫ – ИЗБРАННИЦА МАТЕРИ».
Мия села, откинув волосы с лица, и глубоко вдохнула.
