— Проваливайте, крысы помоечные, — Рявкнул толстяк, не отрываясь от идиотского времяпрепровождения, — иначе достану дубину и выколочу говно!
— Стоит ли общаться с клиентами подобным образом?
Опустив руку на плече готового броситься в бой Касиана, Хельрик нагнулсяся к самому уху спутника.
— Позволь мне. — Шепнул он, ступая вперед.
— Расплатиться есть чем? — Поинтересовался хозяин, нагло уставившись на возможных постояльцев маленькими темными глазками. — Если нет, то никакие вы не клиенты, а очень даже собаки сутулые…
Запустив руку в спрятанный за поясом небольшой кошелек, жрец продемонстрировал маленькую медную монету и ловким движением бросил ее владельцу питейной.
— С королевства… — Уверенно заявил тот, покрутив металлический кругляшек. — И чего тебе тут понадобилось уродливому такому? Не карася же продавать пришел?
— Тут бывает свежая рыба? — Выпалил юноша.
— Тут бывает все. — Усмехнулся пузан. Жестом велев ждать, он удалился в подсобку, а вернувшись опустил перед путниками деревянное блюдо с грубо порезанным куском мяса сомнительного происхождения.
— Ножей не держу, — пояснил бармен, — так жрите. Пиво или винцо надо? Как моча дохлого осла, но чем богаты.
— Вина. — Велел Душелов. — Две кружки.
— Даже так… — Вновь осклабился трактирщик. — Ну верно в общем… Тощий он и чумазый. За такого и “спасибо” не каждый даст… А на кой приперлись-то в наши края?
— Ищем человека.
— Людей здесь не водится.
— Тот, кого мы ищем — водится.
— И как давно?
— Несколько лет.
— В таком случае, начни с канавы, лысый. — Посоветовал кабатчик, неспешно цедя маслянистую жидкость в пару массивных кружек. — Дружок твой давно кормит червей. Можешь смело уебывать. Зарай — не то место, где всякие чудики выживают больше года.
— Год назад Блэйтан был жив. — Вновь вклинился Касиан, осторожно пробуя мерзейший напиток, только выигрывающий от недавнего сравнения. Даже в дождевой воде ягоды сбродились бы лучше чем в бочках местных виноделов.
— Блэйтан… — Пробормотал хозяин, задумчиво почесывая подбородок. — Кажется, я слышал это имя… Плешивый старый кузнец с юга города?
— Точно не он. — Вздохнул юноша. — Блейту слегка за двадцать. Черноволосый, чуть ниже среднего. Но крепкий такой, жилистый…
— Крепких и жилистых тут каждый второй, карасик. В наших краях ты либо крепкий и жилистый, либо встаешь перед кем-нибудь из них раком. И я бы на твоем месте давно валил отсюда, чтоб не стать чьей-нибудь сучкой… — Рассмеялся толстяк. Нагло схватив с тарелки клиентов небольшой кусок мяса, он принялся с наслаждением жевать добычу, вытирая пальцы о засаленную рубаху. — Приметы есть у твоего кореша?
— Нет…
— И как ты его искать собрался? Тут тысяч десять душ и столько же пустых. Будешь шляться по улицам и спрашивать “ты не знаешь Блэйда”? Заведут в темный уголок и отрежут яйца.
— Зачем? — Передернуло Касиана.
— Баб у нас маловато, — пояснил корчмарь, — приходится мальчиками обходиться. Не можешь постоять за себя — готовь сраку. Держу пари, приятель твой давно этим занимается…
— Вот уж не. — Уверенно заявил граф, отодвигая блюдо подальше от обжоры. — Я знаю только одного человека, способного победить кузена. Держу пари, он сам яйца поотрубает решившим подраться самоубийцам.
— Тролль меня еби… — Воскликнул владелец, вскинув руки. С трудом удержав равновесие, он пододвинулся ближе и довольно прошептал:
— Сегодня твой день, дружок. Держу пари, я знаю, кого ты ищешь.
***
Касиан, как впрочем и большинство здравомыслящих людей, всегда считал, что города строятся по вполне понятным и обоснованным принципам. Сначала на естественном возвышении закладывается форпост, желательно каменный, но при отсутствии поблизости разработанного карьера — деревянный. После вокруг селится самый смелый и предприимчивый люд, деревня постепенно разрастается, а дальше события развиваются по двум совершенно разным сценариям. В первом счастливые владельцы ближайших к замку земель продают участки менее решительной, но обремененной большим состоянием челяди. Во втором несчастных пинками и палками сгоняют с насиженных мест дюжие стражники, служащие доброму и несомненно справедливому феодалу, формально не дававшему какому-то отребью разрешения селиться под своими стенами. Так или иначе, но через некий промежуток времени внутренние районы становятся привилегированными, и далеко не каждый может набрать достаточную сумму для переезда в центр. Конечно, порой знати приглядывается соседний холм или отделенный естественными преградами вроде рек и озер остров, но в большинстве случаев работает простой закон: ближе к крепости — богаче дома. Всякие же лавки мастеровых, порты, конюшни и прочие трущобы теснятся на отшибе, дабы не смущать благородных господ бедностью и порочностью черни.
Местные игнорировали это нехитрое правило. Казалось, Даз’Зарай рос вокруг нескольких независимых ядер, точно плесень на куске старого хлеба, возникающая в случайных местах и неотвратимо покрывающая весь ломоть. Срежь одну корку, и ничего не изменится — гниль наползет с других сторон.
— Будь у меня армия… — Пробурчал Касиан, обходя очередного бесчувственного пьяницу, доведшего собственную плоть до состояния гниющей заживо туши. Настроение юноши скакало точно покусанный осами сайгак, то взлетая к небесам от предстоящей встречи с кузеном, то зарываясь глубже корней столетних деревьев, едва путь преграждали отбросы со взглядом мертвой рыбы.
— Вырезал бы всех?
С отрешенным выражением лица перешагнув забулдыгу, Хельрик ткнул пальцем в сторону бросающихся в глаза невысоких деревьев с по-осеннему красными листьями:
— Кажется, нам туда.
— Туда… — Согласился парень. Не в состоянии найти правильный ответ, он закусил губу, пытаясь примерить на себя воспеваемую в балладах мудрость древних королей. Заслуживали ли местные жители смерти? Некоторые — несомненно. Конченные алкоголики, готовые на все ради рюмки; наркоманы, превращающие тела в передвигающиеся куски тухлого мяса; заигравшиеся в богов маги, ставящие опыты на запертых в подвалах пленниках, теряющие всякую связь с законами, моралью и самой реальностью… В общем не способные переродиться в настоящих людей выродки, в худшем случае представляющие опасность для общества, а в лучшем — до конца поганых дней висящие на шее у родни.
Сложности начинались, когда дело доходило именно до родни.
Касиан вспомнил, как незадолго до переворота среди селян появился насильник. Абсолютно бесконфликтный по общему мнению мужик заманил четырнадцатилетнюю соседку в лес, хорошенько избил, обесчестил и напоследок приложил головой о камень. Посчитав бедняжку ушедшей к Двуликому, он преспокойно вернулся домой, помог тетке починить крышу, за кружечкой хмельного посетовал дружкам на одиночество, разнял дерущихся на главной улице детишек. Короче, делал все те вещи, которые положено делать добрым и отзывчивым селянам, желающим окружающим только хорошего. А спустя два дня наемники-северяне случайно наткнулись на обреченную помереть от голода или дикого зверья девицу, притащили ее в село и отдали на попечение целителю — скрюченному, вредному, но знающему ремесло врачевания деду. Тот не подкачал, и очнувшаяся однозначно указала на обидчика, постоянно крутящегося рядом и всячески ищущего повод остаться наедине. Несколько дружков-приятелей тут же вспомнили, как они вместе покидали деревню, а дежуривший стражник сообщил о бутылке “явственно с вином и ничем другим” в руках
