Когда Вейн применил свою магию, казалось, что внутренности превратились в ошметки.
И как бы Рейз ни пытался убедить себя, что это ерунда. Дешевый трюк этого больного урода, не мог избавиться от противного, липкого страха. Какого-то… жалкого.
На Арене Рейз привык к опасности, отдавал себе отчет, что делает и чем рискует.
В магии он не разбирался совсем, и какая-то мелочная суеверная часть внутри все цеплялась за мысль: а вдруг это только кажется, что все хорошо.
Он не был чародеем, не мог защититься от заклинания или даже осознать вред.
Когда Силана услышала о магии Вейна — Рейз рассказал ей как мог точно, что чувствовал, как ощущалось заклятье — она помрачнела, заставила его снять плащ и рубашку. Он еще попытался возразить, что потерпит до дома, холодно же на улице, но Силана даже слушать не стала. Сказала тихо и твердо:
— Я не дам вам замерзнуть.
Она призвала пламя, и оно окутало Рейза теплом, потекло по коже алым потоком. Рейз чуть не дернулся прочь просто по привычке — все же это было пламя — но оно не причиняло вреда.
— Я не чувствую никаких повреждений, — сказала Силана, выдохнула, убирая пламя. — Одевайтесь.
Она говорила в точности как медик на Арене, спокойно и сухо.
Рейз быстро натянул рубаху и плащ обратно, попробовал пошутить:
— Ну что, доктор, я буду жить?
— Будете, — вместо Силаны ответил Каро. — Но плохо и недолго, если не научитесь осторожности. Вам не стоило оставаться с Вейном наедине.
— Я не знал, что он нападет на меня у дознавателей.
Он и сам понимал: Каро и Силана тоже этого не ожидали, иначе никогда не оставили бы его одного.
— По тому, как вы описали заклинание, — тихо, задумчиво сказала Силана, когда Каро отвел их вместительному экипажу с гербом государственного агента на двери, — это похоже на действие глифов боли и страха.
— Только без глифов, — добавил Каро.
Рейз плохо понимал разницу, знал только, что глифы были начертанными чародейскими знаками, в которые маги вкладывали силу.
У Лиама была пара клинков с глифами, а доспех Рейза от некоторых из них защищал.
Силана пояснила в ответ на вопросительный взгляд:
— Глифы часто используются для контроля над силами, которые слишком разрушительны или опасны для чародея, если контролировать их напрямую. Знак служит чем-то вроде проводника между чародеем и силой.
— Глифы боли и страха используются не только из-за этого, — вмешался Каро. — Дело не просто в том, что боль и страх разрушительны.
Силана кивнула:
— Да. Чтобы использовать силы страха и боли напрямую, с ними нужно установить контакт. Нужно окружить себя страхом и болью, стать частью их и сделать их частью себя.
Как пламя Силаны было частью ее?
Рейз вспомнил давние слова Вейна о том, что исцеление жриц было тоже разновидностью магии.
— Да, не стала спорить Силана. — Как мое пламя.
— Я все еще не понимаю, — признал Рейз.
— Вопрос в количествах страха и боли, — подсказал Каро. — Чтобы маг получил контроль над этими силами, его собственных эмоций недостаточно. Нужны другие люди. Как вы сами понимаете, Академия запрещает практики, которые требуют издевательства над другими людьми.
Вот только не Вейну, Рейз ни мгновения не сомневался, что ублюдок считал себя выше любых законов.
— Так он что, ворует людей на улицах и пытает ради своей магии? И вы не пытались его за это прижать?
Каро пренебрежительно фыркнул:
— Я, как вы выразились, с удовольствием его бы прижал, если бы у меня были доказательства. Но я не знаю, как и где Вейн изучал магию, у меня нет возможности узнать какую. И более того, раз эти сферы магии не изучены Академией, никто не знает толком правил, как отслеживать подобные заклинания.
Что-то Рейз явно недопонимал в том, как Академия вела дела:
— Но ведь глифы-то используются. И боли, и страха. Раз они есть, должны быть и специалисты по ним.
Силана передернулась:
— Оружие с глифами разрешается использовать только на войне. То, что глифы наносят на оружие гладиаторов… это…
— В первую очередь, это незаконно, — прямо сказал Каро, когда она замолчала. — Но Парная Лига состоит из очень влиятельных людей, и потому там на глифы закрывают глаза.
— А вам и наплевать? — ехидно поинтересовался Рейз. — Вы же государственный агент.
— Я государственный агент и защищаю интересы государства. А не закон, — равнодушно отозвался Каро. — Не путайте, есть огромная разница.
Да, Рейз без труда мог представить себе какая, и вовсе не рвался узнать подробности.
— В любом случае, глифы это редкость, — сказала Силана. — И они — часть Старого Знания. Их создание и нанесение — это технологии, которые создавались еще до появления Академии. Глифы боли и страха используются, как инструмент войны, потому что на войне используется все, что даст хотя бы крохотное преимущество. Но суть глифов, глубинные принципы их работы никто не знает.
Кроме Вейна, похоже.
— Но должны же как-то лечить тех, кто пострадал от глифов, — предположил Рейз.
Мрачное молчание, которое стало ответом совсем ему не понравилось.
— Обычно после глифов некого уже лечить, — тихо сказала наконец Силана.
И Рейз почувствовал по спине холодок дурного предчувствия.
***
Каро предлагал отвезти Рейза к чародейке, которая работала государственным агентом, но вмешалась Силана. Попросила тихо: «Позвольте мне сначала спросить у госпожи Мелезы. Если она откажется помочь, мы придем к вам».
Каро согласился.
Рейз не спрашивал, почему Силана хотела отвезти его именно к Мелезе, но не спорил.
У Каро были еще дела, и он доехал с Рейзом и Силаной только до государственных палат. Вышел неподалеку от загона со скатами. Экипаж он оставил Рейзу и Силане, сказал распоряжаться по своему усмотрению.
— Спасибо, — сказала Силана, прощаясь. — Мы вернем экипаж сегодня вечером, на Арене.
Рейз подумал о предстоящем вечером поединке. От одной мысли спина снова противно ныла, и все тело казалось тяжелее свинца.
Рейз с трудом представлял себе, как будет драться в таком состоянии.
— Если я увижу, что ваша жизнь в опасности, — сказала Силана, когда они остались с Рейзом одни, — я вмешаюсь. Я нарушу правила Арены, и распорядителю придется остановить бой.
— Я и так постоянно в опасности. Ты не можешь кидаться на помощь в каждом поединке, моя гордость бойца этого не вынесет, — попытался отшутиться Рейз, хотя вовсе не чувствовал никакого веселья.
Силана не улыбнулась в ответ, смотрела серьезно и спокойно. Глаза в полумраке экипажа посверкивали как полированные камни:
— Я все равно это сделаю.
Когда они только встретились, Рейз ненавидел Силану за это упрямство, за то, что она брала на себя право решать и вмешиваться. Никак не мог увязать скромную тихую молодую женщину, которая все время будто извинялась и эти непонятно откуда бравшуюся решимость.
А теперь просто видел — такой Силана становилась, когда ее загоняли в угол, когда единственным спасением было действовать.
— Ты боишься меня потерять, —
