«Но сейчас он спит», — подумал Рики и улыбнулся.
Если и существует вещь более подлая, чем выстрел в спину, то это смертельный удар колотушкой по голове, нанесенный человеку, невинно посапывающему в собственном доме. Вот так повезло!
Когда Рики проскользнул через подобие входной двери, он тут же погрузился в темноту. Пластик оглушительно зашуршал. Обычно это не особо громкий звук, но, когда пытаешься убить человека, он становится чрезвычайно громким. Рики стиснул коричневые зубы, шагнул в сторону, чтобы не попасть в пятно лунного света, и слился с тенью.
Рики ждал, пока глаза привыкнут к темноте, и медленно осматривал жилище. Это была обычная убогая крошечная хибара, но намного чище дешевого домишки, что Рики делил со своим братом, еще более безумным, чем он сам.
Он заметил несколько книжных полок и шкаф, кухонный уголок с чем-то похожим на древний холодильник и одну из тех мини-духовок с двумя конфорками сверху, которые люди ставят в малогабаритные квартиры.
«Отлично», — подумал Рики. Инструкции были четкими: бросить таблетки от аллергии в кастрюлю и оставить на плите. Для пожарных и копов это будет выглядеть так, будто славный малый Дэвид Как-Его-Там варил дрянь с денатурированным спиртом, вещество загорелось, а за ним и вся лачуга. Остальные «припасы» он раскидает по дому, потом вытащит тело Дэвида из постели и позволит ему сгореть вместе с лачугой. Если Рики сделает все правильно, то не придется пробивать череп Дэвида колотушкой и никто не подумает, что это было убийство.
«Но где он?» — задался Рики вопросом.
Он слышал его храп. Для того, чтобы разглядеть Дэвида в темноте, пришлось напрячь зрение.
Наконец Рики нашел бедолагу.
Мужчина лежал на раскладушке. Коудилл видел только очертания его тела и короткие, чернильно-черные волосы, сливавшиеся с темнотой.
«Время тусить», — подумал он, взвешивая колотушку в руке. Он двинулся вперед короткими шажками. Подойдя ближе, Рики заметил необработанный камень, висевший над кроватью парня; Рики никогда не узнает, что это хризолит, который, как говорят, навевает добрые сны и защищает дом от зла. В ту ночь камень не очень хорошо справлялся со своей работой.
Еще несколько шагов — и Рики оказался у изголовья раскладушки. Он посмотрел на несчастного простака; молоток замер над головой жертвы, и в этот момент Рики заметил собственную тень на стене — силуэт вестника смерти.
Он улыбнулся, сердце забилось быстрее. Рики выглядел большим и величественным.
— Кто?..
Широко раскрытые глаза Поселенца мерцали в лунном свете. Рука поднялась вверх...
Слишком поздно.
Хватило одного удара. Рики ощупал голову парня и не обнаружил переломов.
Хорошая работа.
Не имело значения, мертв Поселенец или нет, потому что ему все равно суждено было сгореть при пожаре. Для Дэвида Как-Его-Там свет погас навсегда.
К Рики пришло мрачное осознание: «Последним, что этот чудак видел в своей жизни, был я».
Ему это понравилось.
Он вышел на улицу за сумкой. Спичечные коробки, бутылка денатурированного спирта и ацетон заняли свое место в шкафу. Маленькая кастрюлька покинула гвоздик, на котором висела, расположилась на плите, и через пару секунд Рики высыпал в нее таблетки от аллергии.
«Осталось вытащить простофилю из кровати, полить хибару из второй бутылки со спиртом и зажечь», — наслаждался он действием.
Рики любил огонь. Ему нравилось на него смотреть.
В детстве он сжег дом с матерью и отчимом внутри.
«Сука сама напросилась. Позволяла хахалю заставлять меня и Джуниора...» — мысль оборвалась.
Когда Рики смотрел на огонь, ему казалось, что он чего-то стоит. Он словно приближался к трансцендентному... не то чтобы парень имел какое-либо представление о том, что это значит.
Немного попотев, Рики стащил Поселенца с раскладушки и оставил лежать на полу. Рики показалось, что мужчина не дышит, и увалень решил, что тот мертв. Рики бы с удовольствием сжег его заживо, но как уж легли карты.
В банке на кухонном столе плавало что-то похожее на маринованные яйца.
«О да! Обожаю маринованные яйца!» — обрадовался Рики.
В детстве мать часто их готовила, пока окончательно не спилась и не стала отключаться по ночами с бутылкой в гостиной, в то время как отчим свободно входил в комнату братьев и...
Ну, это другая история.
Он открыл банку и собрался было вытащить яйцо, но в нос ударила такая страшная вонь, что Рики показалось, будто кто-то огрел его обухом по голове.
«Пахнет хуже, чем дохлая псина!» — поморщился он и поставил банку на место.
— Папа?
Глаза Рики округлились, и он резко развернулся.
Черт возьми! Пожаловала непрошеная гостья.
Лунный свет падал на нее, как луч софита. Это была девочка-подросток, насколько он мог судить, но с юными Поселенками не угадаешь: многие из них расцветали в совсем нежном возрасте.
Но едва ли это было важно для Рики. Парень и так не отличался вменяемостью, а сейчас, распаленный жестоким убийством, предвкушая пожар, он готов был совсем слететь с катушек.
Кровь вскипела, кожу покалывало от возбуждения. В промежности стало тесно.
— Ты не мой папа! — воскликнула девочка со странным акцентом, свойственным членам клана, и с тревогой посмотрела на пустую раскладушку.
Тело лежало позади Рики.
«Она его не видит», — понял он. Теперь Рики заметил ее собственную раскладушку, втиснутую в угол комнаты.
— О, не беспокойся о папочке, дорогуша. Он ушел, но скоро вернется. А я его хороший друг.
Нижняя губа девочки задрожала, но Рики не обращал на это внимания: он пожирал глазами ее тело.
— Но я никогда раньше тебя не видела, — сказала она с недоверием.
— Ох, ну это ведь потому, что твой папа и я, понимаешь, работаем вместе на крабовых лодках.
Да уж. У Рики с головой все было не в порядке. А что насчет девчушки?
Даже не пытайтесь представить, что он с ней сделал, прежде чем поджечь лачугу и выскользнуть в ночь.
Часть третья
Патриции снились дым и огонь. Она бежала по лесу вдоль залитого лунным светом водоема, и, хотя вокруг нее бушевало пламя, она не ощущала
