– Эй барчук, не топиться ли надумал? Прыгай к нам, у нас тут пиво есть!
На палубе баржи стоял накрытый стол, вокруг стола сидела небольшая, но веселая компания, кто-то из них пиликал на губной гармонике. Повинуясь секундному импульсу, Монтейн перемахнул через перила моста и приземлился на дощатую палубу.
– Ха, и впрямь прыгнул, – удивился голос.
Монтейна усадили за стол, дали в руку кружку с пивом, и вскоре он уже беспечно подпевал, его называли студентом (значит, он сказал, что он студент?), сочувствовали, что подработать ему больше не удастся (значит, он сказал, что его вряд ли пустят к Вулкану еще раз?), утешали, что дуэль отложена, а не отменена (значит, он и про дуэль сказал? Ох, зря он так откровенничает… Или это у них пиво такое?).
«Похоже, дело было в пиве», – подумал Монтейн, созерцая тент над головой. Голова трещала, во рту было противно, хотелось пить. О пиве он вспомнил с содроганием. Преславное небо, что же у них за пиво?..
Он заворочался и сел. Под ним оказалось немного сена, явно предназначенного на прокорм мулам, которые тянут баржу вдоль канала. Один из мулов, отдыхающий в своем стойле на барже, выдергивал из-под Монтейна клочки сена. Второй, вероятно, сейчас работал, его стойло было пустым.
Баржа, похоже, давно покинула город, пейзажи вокруг были пасторальные – сады и огороды. Солнце клонилось к вечеру. Определенно, близился вечер, потому что вряд ли он проснулся бы после вчерашнего утром и вряд ли проспал бы больше суток.
– Проснулся, студент? – послышался голос.
Монтейн оглянулся. К нему неспешно приближался один из ночных собутыльников – видимо, хозяин баржи.
– Я уже подумывал вылить на тебя пару ведер воды, да костюмчик пожалел, – сказал хозяин, – твоему костюму речная вода на пользу не пойдет.
– Да, пожалуй, – вяло согласился Монтейн. – Вы зря это пойло пивом называете, – заметил он.
– А мы что, вчера это пивом называли? – удивился хозяин.
– Ага.
– Да, зря, – согласился хозяин. – Ты как, дальше с нами плыть собираешься? А то скоро свернем в такую глухомань, где дилижансы не ходят, оттуда не выберешься.
Монтейну было совершенно безразлично, куда двигаться. Все внезапно стало бессмысленным после беседы в ОТК, и даже двое суток спустя смысла не прибавилось. Кали вчера вечером правильно его осадил: сиди и не рыпайся, а то делов натворишь. Да и натворил же вчера. Плохо получилось… И не то чтобы Монтейн сейчас сожалел, что плеснул кофе в Гиеди, – просто сделано это было бестолково, не в том месте и не в то время. Разве можно было делать это при Сертане? Перекроет Сертан вход в «Вулкан» – куда податься? Игорных домов в Столице хватает, однако самая крупная рыбешка к «Вулкану» приплывает. Сертан, правда, не по заслугам к Монтейну расположен. Но это же не основание для того, чтобы наглеть. Наглых не по чину в Столице растирают в порошок, а какие там чины у Монтейна против Сертана и Гиеди?.. С Кали вообще сравнивать не стоит, для Кали Монтейн – песчинка, досужая прихоть. Ведь и правда: если что – прикажет убить, хотя и сожалеть при этом будет неподдельно. Но нужды Империи для него выше. И если ему доведется оценивать для себя важность Империи и Монтейна, то можно будет даже не сомневаться, что именно выберет Кали. Он просто не умеет иначе. Это у него в крови.
Монтейн даже не обижался на Кали – хотя его все-таки царапнул тон, каким вчера вечером говорил с ним герцогский наследник. Ага, напомнил себе Монтейн, оказывается, ни в коем случае не стоит забывать, что Менкалинан – наследник герцога. Если последние недели тебе, Монтейн, слишком многое позволялось, то это не значит, что тебе будет многое позволяться всегда.
Надо было думать о том, как жить дальше, а значит, надо было остаться в одиночестве. И хотя у него большой был соблазн плюнуть на все, уплыть с баржей в те края, куда не ходят дилижансы, устроиться работать за гроши – если работа подвернется, а в ближайший выходной со смаком подраться, Монтейн себя обуздал. Где-то в самой глубине души еще трепетал крошечный огонек надежды на то, что все восстановится и снова неспешно пойдет своим чередом: занятия в колледже, уроки Лейме и вечера у Вулкана. Поэтому он вяло попросил:
– Высадите меня, где вам удобно. Я все-таки в Столицу вернусь.
Его и высадили, предварительно накормив, на ровный бережок, покрытый зеленой травой. С правой стороны тянулись широкие улочки не то большого села, не то маленького города. С левой, примерно на таком же расстоянии, минутах в пяти ходьбы высилась каменная громада замка. Людского общества не хотелось, и Монтейн пошел по тропинке к замку, лениво рассматривая стены и башни.
Замок был красив, как картинка. Задрав голову, Монтейн уставился на самую высокую башню, увенчанную сверкающим шпилем и затейливым флюгером, и сам не заметил, как прошел по широкому подъемному мосту через ров и вошел в ворота. Здесь до него дошло, что, вообще-то, у каждого замка в этой стране есть хозяева и даже если ворота стоят открытыми, то это вовсе не означает, что каждый прохожий может сюда войти.
Он оглянулся. Двор был пустынен, если не считать семейки пестрых кур, рыжего толстого кота, греющегося на бортике давно пересохшего фонтана, и нескольких важно расхаживающих голубей.
– Сегодня экскурсий уже не будет, – услышал он голос. Из одной двери, вытирая грязные руки тряпкой, вышел рослый мужчина средних лет. За поясом у него был нож, но от этого вид его не казался разбойничьим: скорее он напоминал хозяина харчевни.
– Жаль, – искренне заметил Монтейн. В эту секунду ему казалось, что экскурсия по этому замку – как раз то самое, чего ему в жизни не хватает.
Мужчина смотрел на него, склонив голову к плечу, будто оценивая. Рука Монтейна будто невзначай опустилась в карман, и на свет божий несмело показалась монетка в четверть империала.
– А ничего, если я просто так здесь поброжу, без экскурсии? – спросил Монтейн, как бы невзначай положив монету на борт фонтана.
– Хм, – усмехнулся мужчина. – Побродите, коль охота. Тут все равно сейчас никого нет, кроме меня. А привидениям вы вряд ли чем-то помешаете.
Монтейн намеревался всего лишь побродить по двору и стенам, куда вели старые, давно не ремонтированные лестницы, но мужчина добавил:
– Вы в замке
