Сага о зайчике Диме. ЖЗЛ (СИ)

Сага о зайчике Диме. ЖЗЛ

В детском саду родители рядили Диму в костюм зайчика. Мальчик был впечатлительный и на всю жизнь усвоил, что зайчик — это хорошо. И сейчас, когда ему уже около полтинника, он — всё тот же зайчик. Он очень милый, он умеет менять шкурку, затаиваться при необходимости, быстро бегать по чужим огородам в поисках морковки и даже обороняться, ну вы же знаете — задними лапами милый зайчик в состоянии нанести врагу нешуточные раны. Мы так и будем звать его Димой, несмотря на его нынешний полтос, ведь, согласитесь, звать милого зайчика Дмитрием — как-то нелепо. Только — Дима! В силу своей скромности Дима вряд ли инициировал бы сагу о себе, он обязательно сказал бы: «Не стану же я на себя катить даже хорошую дубовую бочку, даже с хорошо отстоянным — заметьте, не отстойным! — хорошим вином». Так что покатить придётся мне. Тем более, что слышала от него: «Я, в принципе, себе всегда нравился». Хотя на этом месте обязательно возопит: «Что можно ожидать от вас? Я не знаааю!»

У Димы два главных принципа в жизни: «Осознанность — это то, что я в себе люблю» (в скобках замечу, что осознанность он любит тем больше и чаще, чем реже она приходит с задержкой) и «Если есть на кого свалить, почему бы это не сделать?» (вполне резонно).

Дима не понимает, почему женской красотой часто занимаются женщины же. Он говорит: «Это к мужчинам вопрос — женщину сделать красивой. Ну а кому ещё, как не нам, знать, как должна выглядеть прекрасная фемина?» Впрочем, есть у Димы и личный рецепт: «Два-три ящика пива — и любая принцесса будет красавицей». Хотя и претензии к красавицам у Димы есть: «Девушки вообще недовольны мужчинами, они считают, что мы вообще ни на что не годимся. И более того, после того, на что мы не годимся, мы ещё и сразу спим». Извечный вопрос, знаете ли. Потому что наблюдал Дима и счастливые семьи: «О-йе, жили они долго и счастливо, и разлучить их может, что называется — нет, не смерть, а только сон». Впрочем, добавляет, что «каждому своё, что называется, — и в любви, и в жизни».

Диму не расстраивают понедельники. Он убеждён, что понедельник — тоже человек! В силу уверенности, что никакое колдовство не спасёт вас от сегодняшнего рабочего дня. В том числе и утренние мольбы про пять минуточек: «Прекратите, пожалуйста, уговаривать будильник. У него нет такого в программе, чтобы он заткнулся вдруг немедленно. Для него это дело чести, он должен вас разбудить».

Дима — реалист. Он не делает трагедии из того, что влюблённой девочке, девушке, женщине всё равно ничего не объяснишь и они сами не знают, чего хотят. Он принимает это как данность. И не поворачивается против ветра, поскольку, как он говорит, «все вытекающие из этого проблемы известны каждому опробовавшему на практике ребёнку». Но был бы не против, чтобы кто-нибудь выпустил издание по женской психологии, «чтобы нам, мужчинам, было как-то попроще». И ещё замечает в адрес принцесс, что космонавтов (читай, олигархов) на всех не хватит. И вообще, «ну тут уж чего на зеркало пенять, как говорится: если ты летаешь на метле, значит, ты известно кто». Очень разумное замечание.

Дима — не новичок в сельском хозяйстве. Знаменитое изречение «Лошадь, её как ни крути, и спереди, и сзади — грива. В общем, с кошкой не перепутаешь» принадлежит именно ему. А также замечательное предположение: «Я думаю, что в России это самое любимое развлечение — попытать ромашку на предмет «любит — не любит». Я подозреваю даже, когда иду мимо какой-нибудь растительности в виде репейника, то начинаю подозревать, в принципе, что это та самая ромашка, которая, что называется, намотала на ус и сделала выводы, чтоб лишний раз не пытали». Заодно поправляет самоуверенных неучей: «А вы, кстати, в курсе, что одни из немногих динозавров, которые выжили, — это птицы? А вы говорите — хорошо, что коровы не летают!»

Не чужда Дима и философия: «Ох, всё познаётся в сравнении: опять поняв, что жить хорошо, непременно испытаешь что-нибудь противоположное». Другими (его же) словами, «хотели, как лучше, а получилось — как оказалось». И фатализма: «Посмотрим, что у нас изменится. Хотя мне кажется, что всё так же останется». Но он верит: «Всё, в конце концов, будет хорошо. Ну, если долго мучиться». Хотя это «действительно сложная проблема, ну чё на ней заморачиваться. Если задумываться абсолютно обо всём, то, во-первых, голова треснет, а она нам ещё пригодится для всяких развлечений».

Дима — самокритичный человек. Он не особо любит учить: «Много советов могу я вам дать. Хороших среди них, наверное, будет мало». А позавчера он «смотрел на себя в зеркало. Самое бесстыжее изображение, которое я видел». А то и разоткровенничается: «Человек я непрактичный», «Жалко, я не пою. Ну, вернее, конечно, я это делаю, но лучше вам этого не слышать!» или «Бывалоча, так наработаешься или, напротив, так наотдыхаешься, что можно попасть не только в хроники, а даже на Доску почёта необразцового отделения милиции «Их разыскивают». Вы же знаете. Вот так, бывает, выглядишь».

Дима бескорыстен: «Как известно, орлам деньги не нужны». Также: «У меня не такой богатый опыт, поэтому я, наверно, всего до конца ещё не знаю, но из детства помню, что муха шла, денежку нашла и ничего хорошего из этого не получилось. Мораль басни была такова, что деньги портят даже мух».

Машину Дима не покупает принципиально, оценивает себя объективно: «Да уж что говорить, уважаемые, там, где душа берёт разбег, не спасут тормоза даже лучших автомобильных концернов. Собственно говоря, придётся тормозить ногами».

Не чужд Дима и отвлечённых размышлений. Приведу лишь несколько: «Да, согласен, странная обстановочка сложилась в русских селениях. Там, как известно, женщины и в горящую избу войдут, и коня на скаку остановят. А вот кобелей они останавливать не умеют, заметьте, именно кобелей, а не кабели. Резиновые бездушные существа тут ни при чём». «Что касается расхожего выражения «хоть тресни» — мне всегда было интересно посмотреть, как это выглядит на практике. Ну, вот это самое растрескавшееся лицо, чтобы не на полотне какого-нибудь знаменитого художника, а так вот, воочию, фактически у соседа иногда, снизу или сверху. Хотелось бы это увидеть». «Ну, не знаю, может, конечно, с жиру бешусь, но у нас что ни песня — то про любовь да про любовь, никакого разнообразия! Хочется уже что-нибудь про хомяков, ну, в крайнем случае, про сусликов.