У него был презерватив – и это хорошо, потому что где была моя голова? – и я смотрела, как он надевает его, вдруг задумавшись, как Сэм во мне уместится. Он нежно прижал ладонь к моему бедру, направлял себя другой рукой. Глядя на мое лицо, Сэм вошел медленно, очень медленно и замер, когда я пискнула от боли. Он медленно проник еще глубже, стал двигаться, и все было хорошо. Я была в порядке.
Не просто в порядке. Я затерялась в нем, в ощущении того, как его спина становится скользкой под моими ладонями, как он целует мою шею, как я сжимаю бедрами его талию. Затерялась в ощущении солнца на коже, льющемся из окна на кровать. Я затерялась в наслаждении, смешавшемся с болью, и дыхание Сэма было горячим и голодным на моей шее.
Он говорил мне, что было хорошо. Было очень хорошо.
Могла ли я кончить снова?
Хотела ли, чтобы он кончил?
Я хотела, но и не хотела, потому что знала, что мы не вернем тот миг, мой первый – наш первый – раз, и я знала, что, как только это произойдет, мне придется мириться с собой и этим диким решением. И я попросила Сэма не торопиться. Я не хотела, чтобы это кончалось.
Он ждал, по крайней мере, пытался, стиснув зубы и пальцы почти до боли, но все еще недостаточно сильно. Но когда я обвила его талию ногами и стала подаваться навстречу, Сэм простонал какие-то извинения и ругательства, и задрожал под моими ладонями.
Мы замерли, и боль во мне стала резкой, неприятной. Сэм осторожно отодвинулся. На его пальцах была кровь, когда он снял презерватив, но он не переживал. Сэм вытер меня, поцеловал в лоб и ушел в ванную.
Я так сильно дрожала, что натянула одеяло до подбородка.
Я едва слышала, как он смыл в туалете, в ушах звенело. Я даже не ощущала себя прежней. Тейт Джонс не занялась бы сексом с парнем, которого знала пару дней. Тейт Джонс не влюбилась бы так быстро. Но Тейт Батлер могла.
Сэм прошел в спальню, надевая боксеры, и забрался в кровать, оказался надо мной, поймав под одеялом.
— Замерзла или прячешься?
— Замерзла.
Тихо зарычав, Сэм залез под одеяло, лег на бок, приподнимаясь на локте, чтобы меня видеть. Он улыбался как идиот, но, к моему ужасу, я ощущала жжение слез в глазах. Мне стало так страшно, когда он ушел в ванную, и это чувство прогнало уверенность в том, что я поступила правильно.
— Тейт, — он с тревогой разглядывал мое лицо.
Я прижала ладонь к его голому животу.
— Да?
Он закрыл глаза, склонился и уткнулся головой в мою грудь.
— Ты плачешь, — прошептал он.
— Просто всего так много, — призналась я. – Хорошего, клянусь.
— Я не хочу, чтобы из-за случившегося ты плохо о себе думала.
Я попыталась взять себя в руки и пообещала:
— Не буду.
Он покачал головой и поцеловал мою грудь, легонько прикусив.
— Секс – это серьезно, — сказал Сэм, отпустив меня. – Я знаю, почему это сделал – я без ума от тебя. Но почему ты?
— Моя причина не может быть такой же?
Он рассмеялся.
— Может.
* * *
Мы не видели друг друга после того, как он поцеловал меня и покинул номер в полчетвертого. Я заправила кровать, онемевшей рукой включила душ, забралась под него и двадцать минут разглядывала плитку, ощущая то панику, то восторг.
«Будет ли Сэм теперь хуже обо мне думать? Он спал с сотней других девушек? Мы использовали презерватив, а вдруг он порвался? Бабушка поймет, что мы сделали? Увидит по моему лицу?».
Но бабушка не заметила. За ужином в «Da Mario» она радостно передала мне все сплетни Либби, а потом мы посмотрели «Лак для волос» в театре Шефтсбери. В одиннадцать мы, как подкошенные, рухнули в кровати. Я бы написала Сэму, что не могу выйти в сад, что бабушка настояла, чтобы я ушла спать рано… но у него не было телефона.
Я едва спала в ту ночь. Каждый раз, когда я ворочалась, тело болело, я открывала глаза и смотрела на темный потолок, думая, спал ли Сэм, был ли рад или сожалел об этом. Может, он ощущал что-то еще, другую эмоцию, которая следовала за сексом, но которую я не могла назвать.
За завтраком желудок скручивало, и когда я вернулась к столику с одним лишь тостом, бабушка отправила меня за протеином, фруктами или чем-то еще питательным, ведь нас ждал насыщенный день.
Я тут же ощутила за собой Сэма, когда решала, что из холодных закусок смогу переварить. По коже пробежала теплая дрожь.
— Привет, — тихо сказал он и провел двумя пальцами по моей руке.
Я взглянула на него поверх плеча, пульс резко ускорился. Сэм был растрепан после сна, глаза были все еще уставшими.
— Привет.
— Ты в порядке?
Я нахмурилась, повернулась к выбору мяса. Все мои переживания были написаны на лице?
— Да, все отлично. А что?
— Ты не пришла в сад.
Ох. Я кивнула, прошла дальше в очереди. Сэм взял тарелку и пошел следом.
— Мы поздно вернулись с пьесы, — объяснила я, — и бабушка меня не отпустила, — я улыбнулась ему, лицо пылало. У нас был секс. Сэм тоже это вспоминал? – Если бы у тебя был телефон, то я бы сказала.
Сэм рассмеялся.
— Зачем мне телефон?
— Чтобы ты не сидел в саду, дожидаясь меня.
Он положил на тарелку два жареных яйца.
— Это того стоило.
— Почему? – спросила я, смеясь. – Пришел кто-то еще?
Он легонько задел меня плечом.
— Ты точно в порядке?
— Все хорошо.
— Не… болит?
Ох. Если мое лицо и пылало до этого, то теперь стало лихорадочно горячим.
— Немного, но… — я на него посмотрела. Зеленые глаза Сэма пристально на меня глядели, он приоткрыл рот. Магнит правды. Я повторила его слова. – Это того стоило.
Сэм посмотрел на мои губы.
— Это хороший ответ.
— Я переживала, что ты будешь сегодня странно себя вести.
Сэм опустил щипцы для бекона и растерянно на меня уставился.
— Странно, почему?
— Просто…
— Я об этом говорил, — перебил он с тихой тревогой, посмотрел поверх моего плеча, проверяя, что на нас не смотрят. – Все произошло быстро, и я не хотел, чтобы ты потом сожалела.
— Я не жалею.
— Я не стану вести себя странно, — заявил он серьезно, прижав ладонь к груди.
Я