А потом мы… расходились каждый по своим делам, коротко обнявшись. Вместе мы так и не отметили. Я уехала домой к взбудораженной маме и спокойно бабушке, которая непременно говорила: «Я так и знала», а отец улетел на Мальорку к своей девушке, которая была на пару лет старше меня.
Но заметив папу этим вечером, сидевшего с Мариссой, рядом с которой оставалось свободное место, я внезапно расстроилась. Папа использовал ее, как преграду между нами.
Народ нагружал тарелки фруктами, салатами и мясом с гриля. Я подумывала задержаться у раздачи и избежать явно неловкого первого разговора с новой папиной девушкой – но аппетит что-то пропал. Любящая дочь, наверняка, подошла бы к отцу, и, видимо, этого он от меня жидал.
Завтра рано вставать, поэтому я просто взяла бутылку минералки с газом. Я заметила Сэма, который общался с ребятами из команды, но заставила себя отвести взгляд.
Папа был увлечен болтовней Мариссы и даже не поднял глаза, когда я села рядом. Я почувствовала себя старой позабытой игрушкой, которая все ждала, что про нее снова вспомнят. Я открыла бутылку и поднесла к губам, гадая, настанет ли время, когда я перестану так стараться и смирюсь с холодным безразличием.
Прервавшись ненадолго, отец притворился, что только что меня заметил.
— О, ты здесь, — сказал он. – Я все гадал, придешь или нет.
— Привет, пап и Марисса. — Я, подавшись вперед, слабенько махнула.
Я отметила ее идеальный маникюр и длинные уложенные волнами волосы. Она красиво выглядела – как и все остальные – в каблуках и пиджаке от Гуччи у костра. По—моему мы с ней похожи сильнее, чем я думала: дочь или девушка, но нам обоим приходилось быть в полной готовности рядом с Яном Батлером.
— Нравится на съемках?
— Невероятно, — ответила Марисса со смешком, поглядывая на нас обоих. – Ладно, но если честно? Не могу поверить, как сильно вы похожи. Я, конечно, видела ваши снимки раньше, но… боже, вам, наверняка, говорят это постоянно.
— Яблоко от яблони недалеко упало, — сказал папа, его глаза мерцали от света костра.
Немного неприятно было признавать, что запас подобных фраз у отца был ограничен. Он считал, что роль родителя ограничивалась подмигиванием и фразами типа: «Вся в отца! Яблоко от яблони недалеко упало! Каков отец, такая и дочь!»
Честно говоря, это расстраивало, но очень ясно показывало, почему отец считал мою карьеру продолжением своей.
Я пригляделась к его девушке. Второстепенная роль предполагала, что у отца будет несколько выходных подряд. Они съездили на пару дней к побережью, но за три недели мы обменялись едва ли десятком слов.
— Расскажите, как познакомились? — спросила я.
— В Калифорнийском университете в Лос-Анджелесе. Я учусь на последнем курсе, а Ян был докладчиком на одном из мероприятий в университете, — она восхищенно перевела взгляд на отца. – Он пригласил меня выпить… и вот, мы здесь. Это было полгода назад.
Полгода, а я ничего об этом не знала.
— Что ты изучаешь?
— Как астма на клиническом и генетическом уровнях вызывает острый лимфобластный лейкоз, — Мариса улыбнулась. – Я пишу диплом по здравоохранению населения.
На пару минут мы с отцом замолчали. Я потеряла дар речи, потому что студентка со степенью магистра в здравоохранении стала приятной переменой после моделей и актрис, а отец, похоже, молча испытывал гордость, словно благодаря ему Марисса оказалась такой умной.
Но встречаться со студенткой? Серьезно, пап?
Может, мое осуждение стало заметным, потому что отец заерзал, вклиниваясь в наш разговор.
— Ну и что думаешь? – спросил он. Я была уверена, что вопрос был связан с драмой в моей жизни, потому что, заметила, как Ян глянул на Сэма. Интересно, как бы отец отреагировал на всю историю. Стал бы меня защищать? Или испытал бы отвращение, что я подпустила кого-то так близко, и навредила нам обоим? – У тебя хорошее предчувствие, кексик?
— Да. Конечно. — Я отпила воды, не обращая внимания на голос в голове, который презирал прозвище «кексик». Я не помнила, чтобы отец звал меня так в детстве. – Здесь очень красиво, — сказала я. – Актеры и команда чудесны. Я не сразу уловила характер Эллен, но теперь поняла.
Ох, я так чопорно это сказала.
— Замечательно, — он покачивался на стуле. Ян медленно кивнул, по-отечески, как иногда делал. В детстве, когда я танцевала для папы, сидящем в кресле, тот так же спокойно кивал. Воспоминание было приятным, но я неоднократно замечала, как он так же кивал, и не потому что одобрял что-то, а чтобы все знали, что Ян в этом большой эксперт.
Я стала разглядывать остальных собравшихся – намеренно избегая Сэма – и надеялась найти Шарли, Девона или другой повод сбежать. Гвен говорила с линейным продюсером. Ник в стороне оживленно болтал с актером, игравшим младшую версию его персонажа. Многие смеялись и ели с бумажных тарелок, некоторые поглядывали в телефоны, все еще надеясь поймать сигнал.
— Ты отлично справляешься, — папа легонько похлопал меня по ноге, что больше походило на снисходительность. – Просто…
Я подавила вздох. Даже Марисса поняла, к чему все шло, потому что вдруг заинтересовалась поиском чего-то на дне сумочки, а потом извинилась и убежала за нужной вещью в домик. Дезертир.
— Слова на странице – только начало, — объяснил он поучительно. – Ты решаешь остальное. Это твоя работа, Тейт. Покажи зрителям все мелочи, из которых состоит Эллен. Покажи нам, кто она, выражением лица, смехом, мелкими жестами.
Я кивнула, прикусив язык. Совет был хорошим… для новичка. Такое ощущение, что он забыл, что я уже снялась в семи фильмах.
— Я запомню. Спасибо.
— Ты же знаешь, я хочу тебе помочь, — он неспешно покачивался на стуле. – Может, тебе не помешал бы разговор со сценаристом.
Я уставилась на отца.
— Со сценаристом?
Ян пожал плечами, к счастью, ни о чем не догадываясь.
— Задай пару вопросов, — сказал он. – Узнай больше о внутреннем мире персонажа. Может, стоит узнать, откуда Эллен.
Я сжала губы, чтобы не высказать все, о чем думала. Иначе мой голос зазвучал бы драконьим ревом. «Ты про парня, который лишил меня девственности и продал четырнадцать лет назад? Мы итак знакомы. Ты про парня, который выставил тебя последним мерзавцем? О нем?». Я перечитывала «Молочай» раз десять. Я вызубрила свои реплики и, казалось,