Ребенок, которого забрал монстр. Око, супруга, любимая, погибшая от ножа, одинокая и беззащитная. Такое Алексия может себе вообразить.
– Защити его, Лукас, – говорит Вагнер.
– Никто из нас не защищен.
Нельсон Медейрос возвращается, и Вагнер понимает, что встреча завершена. Когда они оказываются вне пределов слышимости, Алексия говорит:
– Значит, это был волк.
– Да. Знаешь, почему я его презираю? Потому что он свободен, но никогда об этом не задумывался. Его состояние освобождает от всех обязанностей. Волк – человек; человек – волк: туда-сюда вместе с циклами Земли, и он ничего не может с этим поделать. Это нейробиология, понимаешь? Чудесно. Он – жертва своего недуга. И тот всегда будет единственной силой, воздействующей на его жизнь.
– Это не недуг, а идентичность, – возражает Алексия.
Лукас насмешливо шипит.
– И что, ее нельзя критиковать? На него была возложена ответственность – беречь моего собринью, но стоило Земле засиять синим, как он сбежал к стае, а Брайс Маккензи забрал Робсона.
– Лукас, это несправедливо…
Орел Луны отмахивается.
– Отправляйся в Тве. Привезешь оттуда в Боа-Виста кое-какой груз.
– Какой?
– Воздаяние.
Кольца Акоси Отравительницы сильно бьют Алексию по тыльной стороне ладони.
– Больно!
– Хочешь умереть, истекая кровью из глаз, ушей и дырки в заднице?
– Я просто смотрела, – говорит Алексия, застигнутая врасплох, пристыженная и сердитая, оттого что эта старуха – морщин больше, чем плоти, глаза в складках кожи, словно ягоды смородины, – ее застукала.
– Смотреть – не значит касаться. Не трогай!
Она вытаскивает из принтера набор пластиковых игл.
– Вы потрогали, – упрекает Алексия.
Старуха пренебрежительно машет рукой.
– Ах! Я работаю с ними так долго, что у меня иммунитет.
Акоси Отравительница живет за дверью в спутанной массе корней странной лозы, которая сбежала и укоренилась, прижилась и заняла целиком бункер номер два в аграрии Коджо Лаинга, после того как его экосистема разрушилась во время Третьей Великой Чистки и было решено предоставить этой лозе свободу. Алексия поднималась по вьющимся лестницам все выше среди массивных корней: туда-сюда, то вокруг, то понизу, снова и снова пересекая пятна солнечного света, присланные зеркальной решеткой от само`й прозрачной крышки агрария. Она чувствовала себя новообращенной во время инициации умбанда в глухом лесу. Великое Древо Тве внушило ей почтение перед мощью и умениями Асамоа, но этот двухсотметровый цилиндр, занятый переплетением корней, стволов и ветвей, производил еще более сильное впечатление, потому что здесь обитала магия. Алексия вообразила, как среди листвы бормочут ориша.
И там была дверь, напротив отвесного обрыва в восемьдесят метров – до самого бассейна, в котором Древо Отравительницы купало свои корни. Алексия постучала. Ответил скрипучий голос:
– Кто там?
Старуха отлично знала, кто пришел. Обо всем договорились заранее через фамильяров.
– Алексия Мария ди Сеу Арена ди Корта…
Имена и титулы, почетные звания и квалификации приносили пользу в Тве.
– …Мано ди Ферро Орла Луны.
– Входи-входи, Железная Рука.
Дверь со скрипом распахнулась, но никто ее не открывал. Ну конечно. Алексия отважилась пройти через вереницу комнат с потолками-куполами – она будто проникла внутрь огромного инжира с его пузырчатой мякотью. В последней комнате ее ждала Отравительница.
– Часть моего мистического ореола, баа, – сказала Акоси. Она оказалась пожилой женщиной, высокой и костлявой, в белых одеждах, как майн-ди-санту. Вся в ожерельях, браслетах и кольцах. Ее темную рябую кожу покрывало такое количество складок и морщин, словно Акоси усохла внутри собственного тела. – Репутация такая. И что Железной Руке Орла Луны понадобилось от Матери Ядов?
Алексия объяснила, и лицо Акоси Отравительницы сморщилось в подобии улыбки. Взмахом палки она открыла продолжение вереницы комнат за этой, последней: помещения были чистыми, нетронутыми, белыми и стерильными; содержались в них принтеры, химические синтезаторы и помощники – там и происходила работа.
– Дерево – не просто часть пейзажа, баа, – повествовала Отравительница, пока ее подручные обихаживали Алексию и принесли ей чай, который Железная Рука так и не осмелилась попробовать. – Я сконструировала его, чтобы выращивать сырье для более чем пятидесяти разных токсинов. Старайся не прикасаться ни к глазам, ни ко рту, ни к каким-либо отверстиям вообще. И вымой руки.
Чаепитие и скука были частью процесса приготовления заказанных ядов.
И вот Акоси Отравительница закладывает иглы во второй принтер, который упаковывает их в пластик.
– Закодированы на ДНК Робсона Корты. Только он сможет открыть футляры. – Она держит в руке пять пластиковых капсул. – Пять Смертей, Мано ди Ферро. Для кого они?
– Для одного человека.
Акоси Отравительница шипит:
– Кого Лукас Корта так сильно ненавидит, что готов его убить пять раз подряд?
– Я не могу вам сказать, майн-ди-санту.
Акоси с тихим возгласом сжимает кулак.
– Манеры, баа, манеры. Яды должны услышать имя.
Алексия переводит дух.
– Брайс Маккензи.
Акоси Отравительница издает высокий, пронзительный крик. Она сует контейнер в руки Алексии.
– Возьми их, баа, возьми, и да пребудет с тобой мое благословение. Бесплатно. В память о Сестринстве Владык Сего Часа. Возьми и расскажи мне, когда Зверь, погубивший Боа-Виста, будет мертв. Лишь в одном сомневаюсь, баа.
– В чем, майн?
– Достаточно ли я сделала?
Во тьме, мягкой и плотной, горят десятки тусклых огоньков, света которых достаточно, чтобы Алексия поняла: она находится в куполе небольшого размера, четыре-пять шагов в поперечнике. Воздух старый, затхлый, отдает озоном и пряным дымным ароматом, кажущимся одновременно экзотичным и знакомым.
– Ревейлон! – говорит Алексия. – Пахнет Новым годом.
– Лунная пыль, – говорит Вагнер Корта. – Большинство людей считают, что она пахнет порохом. Я не знаю, что это, но мы так о ней говорим.
– Фейерверк, – говорит Алексия. – Как на следующее утро после вечеринки, когда все ползут домой с похмелья и ты чувствуешь запах сгоревших ракет.
Казармы, где Лукас разместил Вагнера, найти нетрудно, даже в условиях, когда выполнившие основную работу контрактники выселялись, а ландшафтные дизайнеры и инженеры-экологи занимали их место.
– Эй. Не хочешь устроить мне волчью экскурсию
