Чёткая посадка, как учили. Впрочем, и условия для посадки лабораторные. Ветра нет, воздух ещё не прогрелся, поэтому и тепловой воздушной подушки под крыльями не образуется. А вот во втором полёте нужно быть повнимательнее. Как раз все эти дополнительные факторы и могут возникнуть. Да что могут, обязательно возникнут. Ничего, справимся.
Рулю на стоянку, прямо в руки набежавших механиков. Разворачиваем совместными усилиями аэроплан, и я глушу натрудившийся мотор.
На удивление, ни кожаная жёсткая, стоящая коробом куртка, ни такое же жёсткое и твёрдое сиденье под моей пятой точкой, ни плохой обзор земли с моего рабочего места — ничто не может перебить этого захлёстывающего восторга, этого обилия впечатлений от вроде бы как первого самостоятельного в этой новой жизни полёта. До сих пор в ладони приятная тяжесть аппарата.
Сжимаю кулак перед лицом, кручу его в разные стороны. Вот только сейчас в этом кулаке было всё. И моя собственная жизнь, и допотопный фанерный биплан, и непередаваемое удовольствие от полёта. Нет, вы только представьте, вот в этой руке находился весь самолёт, через эти пальцы я мог прочувствовать его малейшее движение и намерение, вот этой самой рукой я держался за небо… Хочется кричать от восторга.
Стоп, стоп, стоп. Из какого ушедшего будущего вернулись давно забытые воспоминания? Восторг и эйфория. Знакомые чувства после самостоятельных полётов. Раньше когда-то, давным-давно, в далёкой-далёкой молодости точно такие же ощущения испытывал, и вот они возвратились из канувшего в лету забвения прошлого. А сейчас это прошлое превратилось в настоящее. Прекрасное настоящее. И здесь, в этом не таком уж и маленьком фанерном самолётике с ручным допотопным управлением, с дохленьким моторчиком в семьдесят чахлых лошадок, без каких-либо приборов вообще я на короткий срок сроднился с небом. Это непередаваемые ощущения.
И чётко понял. Всё, я полностью слился сознанием с телом после этого вылета, перестал воспринимать его словно временный подарок, стал с ним единой частью. Так что теперь будем жить! Столько, сколько отме рено!
Обрадованные механики готовили аппарат к повторному вылету. Ещё бы им не радоваться. Замечаний нет, все узлы работают нормально. Можно дозаправить и снова отправить аэроплан в небо. И заняться своими делами. Ну а мне необходимо сначала доложиться командиру и инженеру роты. Без их разрешения меня в полёт не выпустят.
Стянул краги, скинул с плеч куртку, перекинул её через нижний трос руля высоты, расстегнул пряжку шлема, снял. Ух, как хорошо. Всё-таки здорово вспотел — волосы мокрые. Повертел головой, куда бы его приспособить, этот пробковый котелок, чтобы просох от пота? На будущее надо бы подшлемников себе пошить. Пропустил ремешок через тот же трос, застегнул — пусть пока так повисит. Поймал удивлённые взгляды своих механиков, подмигнул в ответ. Пусть начинают появляться новые привычки и традиции.
До курилки дошёл неспешным шагом, заодно и остыл после полёта и утряс впечатления в голове.
— Господин штабс-капитан…
— Сергей Викторович, мы же договаривались. Между собой без официоза, тем более на лётном поле. Здесь мы с вами просто лётчики.
— Извините, после госпиталя заново приходится ко многим вещам привыкать.
— Да, это заметно. Поэтому вы и сегодняшний завтрак со вчерашним ужином в офицерском собрании пропустили?
И я вспомнил. У нас вообще-то трёхразовое казённое питание в столовой. Даже не подумал, точнее не припомнил об этом. Очередная промашка.
— Роман Григорьевич, как на духу скажу. Испугался вчера любопытных расспросов, сочувствия и участия. Да и захотелось одному побыть. А завтрак… Так я же у хозяев столуюсь.
— Понимаю, всё понимаю, но наш доктор этого как раз может и не понять. Так что вы уж перед следующими полётами постарайтесь и ужинать и завтракать в собрании. Хорошо?
Кивнул в ответ. А что говорить-то? Не знаю. Надеюсь, и так сойдёт. Сошло.
— И как слетали? Аэроплан в порядке?
— Замечаний нет, всё нормально.
— Это хорошо, что замечаний нет, инженер доволен будет. Да вот он идёт, сейчас сами ему и расскажете. А пока его дожидаемся, вы мне расскажете, как это вы так лихо сели? Что-то раньше я за вами таких успехов не замечал.
Вот спасибо предшественнику. Сколько ещё меня подводить можно? Теперь придётся как-то оправдываться. Ладно, сошлюсь на то, что у меня было много времени на переосмысление своего лётного опыта. Заумно? Да нифига, прокатит!
И прокатило. Только командир вряд ли мне сразу так и поверил. Ничего, сейчас ещё разок слетаю, только отлечу подальше, есть же здесь какие-нибудь зоны для пилотирования? Постепенно начну приучать окружающих к правильному и нужному мне о себе мнению. Ох, как завернул. Сам-то понял, что подумал? Вроде бы понял. Короче, нужно работать на собственный авторитет.
Хорошо, что не задал вопроса о пилотажной зоне. Не было здесь ничего подобного. Отлетел от аэродрома подальше и крутись себе на здоровье, если нет другого задания. Да по сторонам поглядывай в оба глаза. А то прилетит такой же любитель, да по закону подлости заберётся на ту же высоту, и ага. Земля, она такая твёрдая и ошибок не прощает. Это я точно знаю. Только над городом запрещено летать. С личного разрешения губернатора только можно и то по праздникам. Опасаются обыватели ненадёжной техники.
Инженер выслушал молча мой короткий рапорт, даже вопросов не задал, лишь кивнул одобрительно в конце и повернулся к командиру, показывая этим движением явное окончание разговора. Неуважительно? Может быть, но не уверен. А раз не уверен, то и задираться не стану. Глупо это будет выглядеть. Какие-то у меня с ним отношения… Напряжённые, что ли? Ещё вчера явную неприязнь в коротком разговоре ощутил. И ничего сразу так не вспоминается. Ладно, это позже обдумаю. Или
