Утром встал пораньше, добрался до столицы на поезде. В Александровском саду возле Адмиралтейства быстро скинул с плеч и свернул в тючок свою потёртую лётную куртку, поправил гимнастёрку, убрал складки назад. За время командировки моя форма немного поистрепалась, подвыгорела, поэтому я и добирался сюда в кожанке. Как-то не рассчитывал я в столице оказаться. Знал бы, взял бы с собой в командировку и новый китель, и брюки с новыми ботинками. Понимаю, что видок у меня ещё тот, да куда денешься, другой формы нет. Хорошо хоть вчера сапоги начистил до зеркального блеска да брюки нагладил. О стрелочки порезаться можно.
Прямо на входе в здание обратился к дежурному, наплевав на снисходительные взгляды встречных лощёных офицеров. Пару раз даже кое-кто из них вроде как собирался устроить мне выволочку за неопрятный внешний вид, да я каким-то образом умудрялся быстро выскользнуть из-под высокого начальственного взора. А вообще-то зря я вчера не сообразил отказаться от приглашения в Адмиралтейство. Ну что мне стоило предложить Остроумову встречу на нейтральной территории? Хотя бы в этом Александровском саду? Сослался бы на отсутствие формы и все дела. Да он и сам бы вряд ли стал моему предложению противиться, наверняка бы вспомнил, как я выгляжу.
— Ступайте за мной, — беспристрастный голос дежурного офицера заставил очнуться от раздумий и поторопиться следом за ним.
В указанный мне кабинет я прошёл один, оставив дежурного в небольшой приёмной. Прикрыл за собой тяжёлую дверь, развернулся и доложился. Ну и что, что Остроумов в этом просторном и светлом помещении находился один? Здесь не поле и не небо, а я всего лишь поручик, и передо мной за огромным столом сидит целый генерал. Поэтому и отрапортовал о прибытии по вызову, как по Уставу положено.
— Времени мало, Сергей Викторович, поэтому перей ду сразу к делу. «Фарман» ваш отремонтируют, об этом можете не беспокоиться. Дальше его оставят в Гатчинской авиашколе в качестве учебного. Погодите, дослушайте. Первоначально намеревались вам передать новый «Ньюпор» Щетининского завода, благо выпуск там наладили, но… Как всегда, вкралось одно но. На заводе Дукса готовят к выпуску новый самолёт. Извернулись каким-то образом. Великий князь Александр Михайлович в двенадцатом году поручил нашему управлению заключить контракт на первоначальную поставку аэропланов в Россию, а потом и на их производство. Только-только дело на трёх заводах наладили, так москвичи что-то новое придумали. Подали прошение на высочайшее имя в обход нашего ведомства. И получили разрешение. Начать выпуск нового самолёта. А дело-то только разворачивалось. Выпустили пять десятков самолётов и остановили завод. Якобы лекала готовят для другой модели. Приходится теперь инспекторскую комиссию посылать разбираться. Завтра вам в её составе надлежит убыть в Москву. Там и получите новый аэроплан взамен своего старого. Если это действительно стоящая модель.
Я даже несколько опешил от этаких слов. Война на носу, а меня куда-то в провинцию засылают. На какие-то разбирательства и выяснения. Зачем? С какой целью? Неужели только лишь за новым самолётом? И новым ли? Можно же и здесь что-то подыскать, на том же заводе Щетинина, как и говорил Остроумов. Впрочем, свои мысли предпочёл держать при себе, решение-то уже принято. Единственное, что спросил, когда упавшую вроде как челюсть на место вернул:
— А моя-то конкретная задача в этой комиссии какая? Где я и где эти инженеры?
— А вы, Сергей Викторович, в эту группу не в качестве инженера войдёте, а в качестве опытного пилота и консультанта. Я счёл нужным порекомендовать именно вашу персону по этому случаю. За время командировки понял, что склад характера вы имеете решительный, расчётливый, но с некоторой жилкой разумного авантюризма. Удивили меня своими познаниями в технике, достаточно неплохо в ней разбираетесь. Прогнозы у вас только о грядущем не совсем оптимистичные. Но у меня они совершенно такие же. В отличие от многих наших соотечественников в мундирах, — повёл рукой вокруг себя. — Так что прокатитесь в златоглавую за казённый счёт. Посмотрите со стороны, свежим, так сказать, глазом, на эти новые аппараты в свете своей профессии. Может, действительно подберёте для себя на заводе хороший самолёт. Полетаете там на нём, изучите, сюда вернётесь, выводы свои нам доложите. А то не нравится кое-кому наверху тот факт, — и мазнул глазами по висящему на стене портрету государя, — что у нас все модели устаревшего типа выпускаются. Отстаём мы от Запада.
— Потому что своих инженеров зажимаем, не даём им должного хода.
— Это кого же, позвольте вас спросить?
— Кого? — задумался на секунду. Что это я, не подумав, ляпнул? Наверняка от растерянности. Теперь нужно как-то выкручиваться. И я судорожно начал вспоминать хоть какие-то фамилии. — Сикорского, Лебедева, так сразу и не вспомню.
— Сикорский, насколько мне известно, успешно работает на Руссобалте, Лебедев подал пакет документов на постройку патентных французских машин и уже успешно их выпускает… Продолжим. Возвращаться будете сюда же, в столицу, в свою часть. Всё равно готовится приказ о возвращении авиаотрядов из летних лагерей к местам основной дислокации.
— Так точно! Понял. Возвращаюсь в расположение части. По возвращении немедленный отчёт…
— Это тот самый молодой офицер, о котором ты так восторженно отзывался, Сергей Васильевич? Дошли до меня кое-какие слухи о твоей затянувшейся проверке. Что-то он не сильно твоим рассказам соответствует. И внешний вид имеет не шибко молодцеватый. — Раздавшийся из-за спины сильный голос заставил вздрогнуть от неожиданности и повернуть голову, одновременно отшагивая в сторону и разворачиваясь к новому действующему лицу. Как это он умудрился в кабинет так тихо зайти, что даже двери не скрипнули? Или это я здорово разговором увлёкся?
Фуражки у меня на голове нет, она у двери на вешалке осталась висеть, поэтому прищёлкнул каблуками и обозначил кавалергардский поклон. Подбородок к груди резко кинул и выпрямился. Ох и не понравился мне своей речью вошедший генерал. Или адмирал, что будет вернее. Форма-то на нём морская, значит — адмирал.
— Тот самый, тот самый, Николай Оттович. Можно сказать, прибыл прямо с аэродрома от своего любимого аэроплана. И сразу к нам в Адмиралтейство по моему срочному вызову. А то, что поизносился
