– Нет, ну что за идиоты?! Ну где они этой чуши набрались? Для чего вообще мы работаем, если историю все равно так перевирают, и то, как все было на самом деле, никому нафиг не нужно?! – возмущалась Эмма в гардеробе, пристраивая перед зеркалом на своих густых непослушных волосах крошечную шляпку с искусственной розочкой. – В режиссеры теперь только полные кретины идут!!!
– Или, наоборот, не кретины, а очень умные люди, которым не надо, чтобы все знали правду… – задумчиво возразил ей Аркадий.
– Думаешь? – с сомнением покосился на него Любим. – Но кому это нужно?
– А кто нас раньше взрывал, а теперь постоянно нам звонит и угрожает, кто письма идиотские шлет, кто Торжецкого в начале года машиной сбил? – с мрачным видом пожал плечами Светильников. – Большинству людей не нужна правда, им нужна та ложь, что они вбили себе в головы. Вернее, другие люди им вбили. А вбивают сейчас всем одно и то же: власть всегда плохая, а те, кто против нее борется – всегда герои.
Трое друзей переглянулись, и на их лицах читалась уже не насмешка над автором фильма, а растерянность и тщательно скрываемый страх. Слова Аркадия звучали логично: после того как партию «Живи настоящим!» и еще несколько близких к ней общественных движений запретили, протесты против хроноисследований как будто бы прекратились, вот только теперь почему-то чуть ли не в каждом фильме, книге или статье либо исподволь продвигалась идея, что такие исследования вредны или бесполезны, либо в красках расписывалось, какими злыми и жестокими вырастают спасенные из прошлого дети, либо шло такое сильное перевирание истории, что его замечали даже плохо разбирающиеся в ней люди. И ведь даже те, кто замечал ляпы и нестыковки, почему-то не спешили критиковать за них авторов – большинство людей предпочитали сделать вид, что не увидели ничего странного.
Эмма непроизвольно придвинулась чуть ближе к Любиму.
– Как бы у тебя не случилось… проблем, когда ты со следующего задания вернешься, – она смотрела на него широко распахнутыми глазами.
Маевский, видя такое искреннее беспокойство со стороны девушки, тут же снова пришел в хорошее настроение.
– Пусть попробуют меня тронуть – им же хуже будет! – самоуверенно пообещал он подруге. Наградой ему стал еще один восторженный взгляд.
Аркадий поджал губы и сделал вид, что ничего не заметил. Любим же посмотрел на браслет связи и встрепенулся:
– Пошли скорее, уже пятый час! Фильм на двадцать минут дольше шел.
– Еще бы, в начале столько рекламы показывали… – проворчала Эмма, подбегая к двери.
Выскочив на улицу, все трое помчались к остановке, на ходу высматривая, не приближается ли к ней маршрутка. Они пока еще успевали приехать на работу вовремя, но успевали почти впритык, а значит, их ждало неодобрение нового директора ХС Лиона Шитякова и злобное недовольство диспетчера Виолетты. И то, и другое, конечно, дело привычное, но все же отправляться на задание после выговора начальства и потом поддерживать связь с раздраженной Неоновой никому из друзей не хотелось. Там, куда они обычно направлялись, требовалась полная сосредоточенность, а обиды на коллег только мешали.
Однако пока неразлучной троице везло. Им почти сразу удалось поймать такси с меняющимся маршрутом, да еще и водитель в нем не слишком старательно соблюдал правила, поэтому на работу они успели вовремя и даже смогли переодеться без спешки. Повезло им и в том, что одевались в этот раз все в рабочие комбинезоны: в том времени, куда они направлялись, их вряд ли кто-то мог увидеть, кроме тех, кто не успел бы никому о них рассказать.
Все трое почти одновременно вышли из раздевалок и в изумлении уставились на стоявшую возле перебросочной платформы Виолетту, одетую в точно такой же комбинезон.
– Да, я тоже с вами сегодня иду, – объяснила она в ответ на их не произнесенные вслух вопросы, и в ее голосе прозвучал вызов. – Георг только что написал заявление об уходе, а чтобы его не заставили отрабатывать, взял больничный.
Любим, не удержавшись, присвистнул. Георгий Грин учился в ИХИ одновременно с ним и его друзьями, только на четыре курса старше, и к тому времени, как они пришли работать в Хроноспасательную службу, уже успел сделать в ней неплохую карьеру и лично руководил довольно сложными заданиями. В тот день, когда Маевский и его однокурсники впервые пришли на работу и главный корпус, где они находились, попытались взорвать сразу на нескольких этажах противники хроноисториков, Георг собственноручно тушил вспыхнувший рядом с его кабинетом пожар, а потом разгребал обломки одной из обрушившихся стен и вытаскивал из-под них раненых исследователей, работавших в соседнем кабинете. Что же случилось с ним теперь, почему человек, не испугавшийся прямой опасности, сдался после нескольких угроз?
– У него, в отличие от вас троих, жена и две дочери. Приемных, из прошлого, – жестко пояснила Виолетта, без труда прочитав на лице Маевского все вертевшиеся у него в голове мысли. – Тем, у кого нет своей семьи, это сложно понять.
Любим и Эмма отвели глаза – вспомнили, что не так уж много думали о своих родных, пока те были живы. Аркадий же, часто навещавший своих родителей до того, как их не стало, а потому не испытывающий неловкости, наоборот, внимательно посмотрел на диспетчера, пытаясь понять, что в ней сегодня кажется ему странным. Она выглядела сердитой, раздраженной, но к ее плохому настроению все уже давно привыкли. Значит, тут что-то еще… Вот только что же?
– Так, ну все, пора! – прервал его размышления все такой же нервный, даже слегка дрожащий голос Неоновой. – Диспетчер у нас сегодня – сам Иоанныч. Директор Лион Иоаннович, в смысле.
Подобных оговорок у Виолетты тоже никогда не случалось. Светильников оглянулся на своих друзей, но те по-прежнему не обращали внимания на необычное поведение старшей коллеги, оба слишком волновались из-за предстоявшего задания.
– Готова! – воскликнула тем временем Неонова, глядя прямо перед собой, – значит, Иоанныч уже начал перекличку участников «нырка» по мини-рации. Виолетта с легкостью запрыгнула на край платформы, но, оказавшись на нем, вдруг пошатнулась и взмахнула руками, едва удержав равновесие, после чего так же неуклюже, пару раз поскользнувшись на гладком металле, добежала до ее центра. Замерев там, она вдруг обхватила себя руками за плечи и крепко зажмурила глаза.
«Да ведь ей же страшно!» – неожиданно осенило Аркадия. Ему вспомнилось, как пару лет назад кто-то из коллег за обедом пересказывал сплетни о Неоновой. Болтали, что она слишком много работает и даже в выходные сидит дома, готовая в любой момент сорваться
