– Вот видишь, – шипит отец, – мы опоздали, всё занято.
Он хватает с подноса бокал шампанского и одним глотком осушает его. Потом берет еще один.
Парадиз – это огромная площадка, парящая над внутренним двором. Пол здесь стеклянный. Какой вес он может выдержать? Йона ступает на стекло осторожно, как когда-то спускалась на затянутый льдом пруд. Только здесь под ногами не вода, а четыреста метров пустоты.
– Трусиха! – говорит Джимми. Он ныряет в толпу и топает ногами по полу, пока один из Серых бригадиров, расставленных по всему периметру Парадиза, не делает шаг в его сторону.
Йона быстро подходит к нему.
– Сам ты трус, – шепчет она ему на ухо.
Она пытается незаметно оглядеться по сторонам. Всё именно так, как выглядело на чертежах. По четырем сторонам Парадиза, обрамляя ярко-синий квадрат неба, возвышаются галереи. К счастью, на них никого нет. Значит, Серая Бригада не ожидает нападения сверху. Вот они удивятся!
– Извините, извините! – Папа пробирается сквозь толпу вперед.
– Иди уже! – кричит сзади Джимми.
Йона тянет папу за пиджак.
– Папа, мне надо в туалет.
– Потерпишь. Ужас что такое. У тебя что, недержание?
– Да нет, мне просто нехорошо. Иди, я вас найду. Извини.
Папа, смирившись, еще пытается что-то сказать, но Йона уже скрывается в толпе. Она протискивается к лифтам в задней части здания.
Серого бригадира рядом с лифтами на чертежах не было. Перестукивание внутри головы превращается в удары кувалдой по стенкам черепа.
– Куда это ты собралась?
В голосе нет грубости, но Бригадир оглядывает Йону с головы до ног. Йона разглаживает свое розовое платье и проводит рукой по волосам.
– Извините, просто я оставила в автобусе комфон, а ведь я обещала одноклассникам сфотографировать мэра. – Охранник смотрит на нее скептически. – Все та-а-ак мне завидуют! – щебечет она. – Поверить не могу, что скоро увижу мэра Хаверс своими глазами!
Бригадир еще немного мнется, но потом машет в сторону лифта.
– Только быстро, а то всё пропустишь.
Йона улыбается своей самой милой улыбкой и заходит в лифт. Как только двери закрываются, она вытаскивает из рюкзака кепку и длинную черную футболку. Юбку платья она заправляет в легинсы, надевает рубашку и прячет волосы под кепкой. Затем смотрит в зеркало.
Йона Бергер, многообещающая дочь не менее многообещающих Роба и Марли Бергеров, исчезла. С нею исчезла и головная боль.
Внизу она бежит прямиком ко входу для поставщиков, который находится рядом с северными лифтами. Сегодня ночью ей снился страшный сон: Чарльз Флис поджидает ее у черного хода в Восход, а в руках у него дицентра формоза, цветок, который она украла для бабушки. Во сне Флис ухмыляется, обнажая большие желтые зубы, еле помещающиеся в рот. «Смотри, что у меня для тебя есть: разбитое сердце!» – кричит он и со всей силы разбивает горшок об пол, так что осколки летят во все стороны.
Случиться могло что угодно. Могла сработать сигнализация. На выходе могла стоять охрана. Членов Своры могли схватить. Но ничего из этого не происходит: Йоне по пути никто не встречается, дверь запасного выхода легко открывается, всё тихо. Судя по всему, правление не предполагает, что могут быть проблемы.
Йона пугается при виде своих шестерых друзей. Вид у них грозный: капюшоны толстовок натянуты до самых глаз, за плечами тяжелые рюкзаки с транспарантами.
Они проскальзывают мимо нее к грузовому лифту, на котором будут подниматься на сто двадцать шестой этаж. Рори показывает большой палец, Гелия коротко кивает, Минке смотрит прямо перед собой и просто проходит мимо. Килиан заходит последним.
– Возвращайся назад, – говорит он. – Четко сработано. Теперь дело за нами.
Дело за ними. А она кто? Дурочка из Средних районов, которую нельзя принять в Свору?
– Я тоже одна из вас, и я пойду с вами, – говорит Йона. И бежит за Килианом к лифту.
– Ты что, с ума сошла? У тебя даже маски нет. Слишком опасно.
Нет, Йона, нельзя, нет, Йона, будь осторожна, нет, за это снимут баллы, нет, у нас из-за тебя будут проблемы, Йона.
– Я с вами, – упрямо повторяет она. – Это я придумала.
– Если деточке так надо, чтобы ее поймали, пусть идет. У нас нет времени препираться. Иначе всё пропустим. – Минке со всей силы вдавливает кнопку лифта. – Только под ногами не путайся.
Надо же, у Минке дрожит голос. Ладно бы у Рори, у Гелии, у нее самой, в конце концов. Но у Минке?
В лифте Рори достает из своего рюкзака маски.
– У меня только шесть.
– Мне не надо, – сразу же говорит Йона.
Килиан крутит свою маску в руках.
– Я бы хотел отдать тебе свою, но не могу. Йона, возвращайся назад!
Она всё равно не взяла бы его маску. Но в глазах защипало. До самого сто двадцать шестого этажа она смотрит в пол.
– Прости, – тихо говорит Килиан ей на ухо, когда они выходят из лифта.
Дверь на внутреннюю галерею заперта.
– Отлично, значит, там никого нет, – говорит Килиан. Он достает из рюкзака отвертку и за несколько секунд развинчивает замок.
Рори вытаскивает из своего рюкзака пачку флаеров, а сам рюкзак протягивает Йоне.
– Тут транспарант. Иди вместе с Килианом. Я сброшу флаеры с другой стороны. Хорошо, что ты с нами. Так будет легче.
Килиан поднимает вверх большой палец и приоткрывает дверь. Смотрит на нее. Это твой последний шанс, как бы говорит этот взгляд. Ты уверена? Йона натягивает футболку на нос. Остальные надевают маски. Белые лица и черные полумаски смотрятся устрашающе.
Потом всё происходит очень быстро. Нагнувшись, они тихо, как кошки, проходят по галерее. Симон с Гелией занимают позицию над сценой, где скоро будет выступать мэр. Йона с Килианом стоят напротив, Рори становится слева, а Минке с Анук справа. Йона украдкой смотрит через край балюстрады. Под ними всё черно от людей. Телевизионщики уже стоят наготове перед сценой.
Где-то там, среди всех этих людей, стоят мама с папой и братом. Папа наверняка выискивает глазами розовое платье и сердито смотрит на часы. Килиан вытаскивает транспарант из рюкзака Рори. Йона отрывает полоски скотча и приклеивает себе на руку. Еще несколько минут, и они перекинут транспарант через балюстраду, закрепят его скотчем и смоются.
Гомон голосов в Парадизе усиливается. На сцену выходит мэр Радовара Хаверс. Краешком правого глаза Йона замечает блеск металлического предмета. Черная фигура на галерее справа от них поднимает руку и аккуратно прицеливается куда-то в направлении сцены. Минке. Йона вновь мысленно слышит, как у той странно дрожал голос, вспоминает ее взгляд – черный и холодный, как лед.
Она бежит со всех ног.
– Нет! – кричит она. – Нет, нет, нет!
Выстрел, а за ним звон бьющегося стекла.
– Дура! – вопит Минке. Пистолет с грохотом падает на галерею, и Минке с Анук несутся прочь. Йона смотрит вниз. Толпа в панике разбегается во все стороны. Охранники закрывают собой мэра и утаскивают
