— На автобусе быстрее, если он не сломается, не попадёт в пробку или аварию.
— А то электрички не встают посреди перегона, — усмехнулся я.
В общем, договорились мы встретиться на остановке, а там как карты лягут. Честно говоря, уже устраиваясь спать и заводя будильник, чтобы не проспать, я усомнился в благополучном исходе нашей плохо подготовленной вылазки. Большинство вопросов без ответа. Да, примерно понимаю, что происходило в данное время и что последует дальше, но, блин, неучтённых факторов уйма! Да и страшно рисковать деньгами, когда впереди… Стоп! Дальнейшие события мне известны, пусть и не помню точных дат и цифр, но сориентироваться можно. Главное, не зацикливаться на рублях и ни в коем случае не влезать в долги. И всё равно, понимаю, что страшно рисковать накоплениями друга и своими. Как ни говори, а эти деньги не нами заработаны. Ничего, должны суметь прокрутиться, недаром же палёный спирт пил! Шучу сам с собой, но чувствую какую-то неуверенность. С этими мыслями и заснул, зато утром от былых тревог и следа не осталось.
С Котычем встретились, как и условились, но пришлось ловить тачку, трамваи не наблюдались, как и прохожие. Расплатившись с «бомбилой», сунулись к железнодорожным кассам. Увы, ближайшая электричка через полтора часа, зато предложили отправиться в столицу на автобусе. Билет даже дешевле, но отправление по мере заполнения.
— И долго ждать? — поинтересовался я у водилы, который задумчиво разгадывает кроссворд.
— Скоро наберётся коробочка, думаю минут тридцать, — не отрывая взгляда от кроссворда, ответил тот, а потом спросил: — Как называлась неделя нашими предками?
— Сколько букв? — уточнил Котыч.
— Семь букв, последняя «а».
— Седмица, — ответил мой друг и протянул деньги: — За двоих, до Ленинградского вокзала.
— Ага, точно! — вставил буквы в клетки кроссворда водила, а потом усмехнулся: — Парни, у нас остановки хоть и есть, но цена фиксирована. Выбирайте места и лучше в середине, в конце бывает попахивает солярой.
Старенький Икарус едет в сторону столицы, мы с Котычем дремлем, монотонная дорога укачивает. До Ленинградского вокзала не стали доезжать, вышли с большинством народа у первой станции метро. Пока добирались до рынка, то удивлялись количеству всевозможных попрошаек, стихийной продажи всего и вся. Сложилось такое впечатление, что реши мы купить оружие или наркотики, то каждый второй укажет куда обратиться. Много милицейских патрулей, но их деятельность неясна. Время от времени они проверяют у кого-то документы, но в основном останавливают молоденьких женщин, явно рассчитывая на знакомство, а может и в надежде придраться к чему-нибудь.
— Макс, у нас в городе такого нет, — обратился ко мне Котыч. — Это же один сплошной вокзал, а не столица.
— Деньги, — криво усмехнулся я. — Тут всё на них завязано, и они правят. Думаю, мы не сможем тут закрепиться, нет таких денег, а про связи и разговор не идёт. Если только через пару лет, если всё пойдёт по нужному сценарию, да и то не факт.
— А ты далеко загадываешь, — озадачился мой компаньон.
— По-другому никак. Или ты решил, что мы за пару месяцев озолотимся, купим себе по тачке, обвешаемся золотыми цепями и приобретём малиновые пиджаки?
Котыч промолчал, да и мы почти дошли до цели назначения. Стали часто попадаться люди с нагруженными огромными сумками, гружёные машины, милиции стало больше.
Рынок живёт своей жизнью, пёстрые вывески, тут и там слышится музыка и завлекающие слова из громкоговорителя. Как таковых торговых павильонов ещё нет, они появятся чуть позже. Всё заставлено контейнерами, из которых и ведётся продажа различного товара. Есть продавцы, кто торгует с пола или раскладушки. Не обходится и без игры в напёрстки с различными «беспроигрышными» лотереями. Кто-то активно торгуется, кто-то рыдает, что спёрли кошелёк, есть и пытающиеся вернуть товар невозмутимому продавцу.
— Нет, ты же посмотри! Это чистой воды брак! — вещает здоровая бабища, наседая на смуглого паренька, торгующего женским бельём.
— Где брак? Какой брак? Мадам, что вы такое говорите! Никогда такими вещами не торгую! А то, что вы принесли мне стиранную кофту, у которой шов лопнул, так это, простите, из-за размера, вам следует выбирать больший!
— Но ты же сам меня уверял, что сносу ей не будет! Бил себя кулаком в грудь и клялся, что такого качества ни у кого здесь нет! Забирай и деньги верни! — топнула ногой толстуха, звеня украшениями.
Продавец стал рассматривать кофту, указал на пару застиранных пятен, посмотрел на небо через дыру по шву, а потом махнул кофтой, словно кого-то подзывая. Я толком и не понял, как возле продавца и его покупательницы оказалось двое парней явно имеющие отношение к крыше данного продавца.
— Чего шумим мамаша? — поинтересовался один, держа во рту спичку.
— Порядок нарушаем, работать не даём, не хорошо, — зевнул второй, перебирая в руках чётки.
— А вы-то кто такие? — нахмурилась покупательница.
— Принимаем и расследуем жалобы от покупателей, — широко улыбнулся ей парень. — Предлагаю пройти и написать на данного продавца заявление. После проверки и рассмотрения, вам вернут деньги и выплатят премию в размере двух покупок.
— Правда? — удивилась покупательница и погрозила кулаком продавцу: — Вот и на тебя управа нашлась! Пошли ребята, я такого про этого жулика напишу, что и вам премию дадут.
— Пойдёмте, тут всего десяток метров, — указал ей охранник рынка за контейнеры.
Продавец абсолютно спокоен, перекладывает товар на прилавке словно его это не касается.
— Макс, а чего это они, неужели и в самом деле заяву примут и накажут торговца? — шепнул мне на ухо Котыч.
— Может и так, но, думаю, за расследование с покупательницы потребуют определённую сумму, обещая, что все деньги ей потом возместят. Короче, баба попала на бабки из-за своей склочности и наглости, — махнул я рукой и направился к продавцу, который смотрит в сторону ушедшей покупательницы и презрительно щурится, заметив меня, спросил:
— Своей дэвушке бельё хочешь?
— Почём? — указал я на комплект из прозрачной ночнушки, бюстгальтера и трусиков.
— Сто пятьдесят, нигде лучше не отыщешь! Бери, сразу тебя полюбит! — заулыбался продавец.
— Подумаю, может и возьму, — потёр я щёку. — Давно тут торгуешь?
— А тебе какое дело? — подозрительно спросил тот.
— Да сами думаем
