– Но почему не желаете здесь кому-нибудь показаться? – удивился я.
– Ну, мне вас рекомендовали, вы уже исследование провели и поставленный диагноз опровергли. Да еще мне предлагали устроить представление в театре, гонорар посулили неплохой, но я отказывалась, страшась долгой дороги, теперь же сразу два дела сделаю, – почему-то глядя в глаза Абрама и водя пальчиком по краешку бокала, ответила мне девушка.
Хм, а ведь ее слова предназначены не мне! Она нашему спутнику расклад дает и как бы поощряет к активным действиям, очень уж мимика выразительна, то и дело губки облизывает да глазки строит. Честно говоря, не ожидал, что дама выберет Абрама, искал способы от сближения увернуться, а оказалось, что она не на меня запала. Блин, ведь обидно! Но в глубине души стало спокойнее: заводить еще одну интрижку не хочется, и так бы в дамах не запутаться. А с другой стороны, каких-то сильных чувств к Элизе и тем более к недавней знакомой Веронике – не испытываю. Да и журналистка с какими-то «тараканами» и недомолвками. Певица и того страннее: как ни крути, а за ней четко прослеживается Роман Романович, с которым договорился насчет производства. Кстати, пока еще и не разобрался до конца, из-за чего Келер мне такие большие уступки сделал. Нет, на разнице отпускной цены антибиотика он заработает немало, но сумма окажется сопоставима с той, если бы отдал свой недостроенный завод без скидок и условий. Впрочем, этот вопрос меня мало волновал, а то, что Десмонд явно собралась в путешествие в Россию, могло обернуться очередными проблемами.
– Если отважитесь на путешествие, то компанию вам вряд ли составлю, так как не знаю, когда и на каком поезде отправлюсь. Не все дела еще завершил, но могу письмо компаньону написать, а вы его передадите, тогда профессор приступит к диагностике, а возможно, и лечению без моего участия, – предложил я.
Танцовщица нахмурилась, подумала, медленно кивнула и сказала:
– Иван Макарович, если можно, напишите подобное письмо.
– Я попрошу бумагу и писчие принадлежности? – спросил Абрам, встав со стула.
– Лучше карандаш, – уточнил я, не желая возиться с чернилами и делать кляксы.
Ученый кивнул и направился к стоящему у входа в зал распорядителю.
– Скромный парень, мог бы подозвать кого-нибудь, – задумчиво протянула Десмонд.
– Ольга, вы уж на него не обижайтесь, Абрам застенчив, но ученый хороший.
– И поэтому оставил свою даму с соперником? – усмехнулась та, играя улыбкой на губах. – Иван Макарович, поверьте, мужчин немало повидала, и девять из десяти норовят под юбку залезть. Сегодня же мои стереотипы дали трещину! Он же ушел, чтобы мы могли переговорить.
– Интересно, о чем? – нахмурился я, наблюдая, как в зал входит Жало и оглядывается по сторонам.
Подручный вора выглядел тревожно, что совсем ему несвойственно. Абрам тем временем получил от распорядителя несколько листов бумаги и карандаш, направился в нашу сторону, а следом за ним пошел Жало.
– Вот, – положил передо мной бумагу Абрам и протянул карандаш: – Иван Макарович, вы хотели письмо своему компаньону написать.
– Угу, спасибо, – покрутил я в пальцах карандаш, а потом набросал Семену Ивановичу симптомы танцовщицы и результаты снимков.
Жало стоял рядом со столиком и напряженно следил за моими действиями и косился в сторону входа, словно чего-то ждал.
– Александр, чего хотел? – завершив записку Портейгу и отдавая ее танцовщице, поинтересовался я.
– Иван Макарович, нам стоит ваш вопрос решать, мы уже все подготовили, – ответил подручный вора.
– Господин Иоффе, мадам Десмонд, прошу меня простить – дела, – поднялся я из-за столика. – Абрам, надеюсь, завтра увидимся.
– Обязательно! – склонил голову ученый.
– Ольга, приятно было познакомиться, – улыбнулся я танцовщице.
– Взаимно, и теперь если встретимся, то в Москве, правильно понимаю? – ответила та.
– Все возможно, – пожал я плечами. – До свиданья.
Танцовщица и молодой ученый мне также вежливо ответили. Абраму такой поворот событий не слишком понравился, он явно молодую женщину опасается, но не перестает бросать на нее украдкой масленые взгляды. Десмонд же прекрасно все видит, и ей хочется завести интрижку с неискушенным ученым.
Жало неожиданно для меня направился не к выходу, а в глубь ресторана.
– Саша, что-то случилось? – чуть слышно спросил я подручного вора.
– Гюнтер с тремя штатскими направляются за вами, – коротко ответил тот.
– Узнали, где я?
– Угу, какая-то падла сообщила.
Н-да, тихая и размеренная жизнь, а полицейское дело поставлено так, что и глазом моргнуть не успеешь. Сеть осведомителей или что? Оказалось, намного все проще. В какой-то подсобке к нам присоединился один из официантов, чтобы вывести из ресторана незамеченными. Для служащих имеется почти с десяток выходов, если считать те, где привозят продукты. А вот меня вычислили банально: полиция по всем крупным ресторанам и гостиницам прошлась и показала мою фотокарточку, чтобы при появлении сразу сообщили куда следует. Предварительно уведомив обслугу, что птица я важная, обращаться уважительно, ни в коем случае не перечить и выполнять любой каприз. Подобных случаев еще не случалось, когда давались такие указания.
– Так Гюнтер, может, волнуется и ничего плохого не задумал? – задумчиво проговорил я, следуя за проводником по какому-то тоннелю.
– У него однозначный приказ: заупрямитесь – он применит силу. Вполне допускаю, что в тексте имелась зашифрованная фраза, – ответил подручный вора.
Ну, сложно не согласиться, хотя и стоило бы выяснить наверняка, да и «пободаться» могу, а точнее, если меня начинают «кидать», то хочется в ответку не щеку подставлять, а с разворота врагу хлебальник расквасить.
– Пришли, – остановился перед дверью наш проводник.
– Так иди вперед, – с прищуром кивнул ему Жало, оттирая меня плечом в сторону, а в руках у подручного Анзора блеснул ствол револьвера.
– Мне назад нужно, – помотал головой официант. – Да и чего там – ночь, темно, и в округе никого. Вам придется крюк сделать, чтобы на одну из центральных улиц выйти. Да я уже говорил, тут метров семьсот.
– Дверь отвори и выйди, если там никого, то тебе нечего бояться, – подтолкнул Жало официанта стволом револьвера.
Парень, оглядываясь, шагнул к двери, вставил ключ и повернул его. Некоторое время постоял и вышел на улицу. В уши ворвался шум льющейся воды и раскат грома.
– Дождь? – озадачился Жало.
– Ливень! – подтвердил радостно официант, возвращаясь. – Там ни одной живой души, успел рассмотреть: сверкают молнии и становится светло словно днем.
– Мля! – при виде официанта, промокшего до нитки, вырвалось у нас одновременно с подручным вора.
Однако вариантов нет, а зонтиками мы не озаботились. Александр сунул нашему проводнику несколько купюр, и мы вышли под льющие с неба потоки воды. Ураганный ветер, молнии, грязь под ногами, но в нашей ситуации не все так плохо, лучше оказаться мокрыми, чем в сухой камере. Следуя инструкциям проводника, вскоре оказались на одной из центральных улиц, а вот с извозчиками беда – ни одного не видно. От пары проехавших машин никакого проку: еще никто не голосует, и такси не придумали. Пришлось топать пешком, благо оказалось не так далеко. На дорогу потратили минут двадцать, и вскоре, закутавшись в одеяла, потягивали
