– Ты можешь помочь? – задает вопрос староста, опустив револьвер.
– Боюсь, что нет, шансов почти не осталось, да и не проводил я подобных операций.
– Режь! Пусть хоть так не мучается, – шумно сглотнул Гонзарь и отвернулся.
Очень удобный момент, чтобы одним ударом лишить его сознания и отобрать оружие, но я почему-то промедлил.
– Мне нужны инструменты, Жало, э-э-э, Александр в помощь и никаких посторонних, пока не позову, – слетело с языка, и сам на себя удивился.
– Хорошо, – кивнул Гонзарь, раскрыл окно и, высунувшись, крикнул: – Берг! Этого, – указал пальцем на помощника вора, – с чемоданом, проводи ко мне!
Через несколько минут я поведал Александру, что нам предстоит сделать. Эх, жаль, парень не видел своего лица. Челюсть у него «отвалилась», глаза из орбит «выкатились». Мгновение он постоял, а потом стал открывать и закрывать рот, пытаясь что-то сказать.
– Ничего, не боги горшки обжигали, попытаемся помочь, – похлопал я парня по плечу. – Доставай хирургический набор, он в железной коробке. Инструменты необходимо прокипятить, а я пока посмотрю, какие у меня с собой есть лекарства. Кстати, Гонзарь, ты бы мне свои медикаменты принес, может, что-нибудь потребуется, чего у меня не окажется.
Немного лукавил: свои порошки знаю. А кроме йода в поселении вряд ли что-то подойдет. Антибиотик тут не поможет, если только… Переливание крови сделать? Женщина уже много крови потеряла, а донор имеется, у отца и дочери должна быть совместимая группа крови. Когда пришел староста, неся коробку с различными порошками, а больше травами, я к нему и обратился:
– Гонзарь, твоя дочь… Кстати, как ее зовут?
– Мила, – нахмурившись, ответил тот.
– Угу, Мила потеряла уже очень много крови, после операции она может умереть от ее недостатка, но ты можешь помочь, – доставая аппарат для переливания крови, сказал я.
– Каким образом? – поинтересовался тот.
– Ты должен своей кровью с дочерью поделиться, я тебе в этом помогу, – задумчиво осматривая кровать Милы и прикидывая, как бы женщину связать, чтобы она и не двигалась, но и не навредить ей.
– Я готов, – чуть помедлив, ответил староста, а потом добавил: – Согласен.
– Согласен-то с чем? – буркнул я. – Нужна еще одна кровать, много горячей воды и, – задумчиво осмотрелся по сторонам и поморщился, – удача.
Жало с Гонзарем принесли кровать с железной сеткой, а потом притащили матрас с подушками и одеялом.
– Вы чего тут устроили? – поразился я. – Матраса бы хватило. Мне нужно вымыть руки и бутылку спирта.
– Пойдем, в ванну провожу, – махнул в сторону двери староста.
– А мне чего делать? – спросил Жало, испуганно косясь на стонущую женщину.
– Подумай, как ее зафиксировать, но так, чтобы она могла дышать, – сказал я, направляясь за старостой.
Н-да, на широкую ногу они тут устроились, на пивной продукции столько не заработаешь. Позолоченные краны, большая мраморная ванна, зеркала. Даже сложно представить, как все это привезли, а уж про ремонт и говорить нечего. И почему-то совсем я не был удивлен, когда из крана пошла горячая вода. Вымыл руки, умылся, и мы со старостой, который держит руку в кармане штанов и явно сжимает рукоять револьвера, вернулись к его дочери. Жало меня удивил, зафиксировал молодую женщину бинтами к кровати, обмотав ту в несколько слоев.
– Нормально? – спросил подручный вора.
– Если что – подержишь, – пожал я неопределенно плечами.
Гонзарь устроился на соседней с дочерью кровати, капельницу я приспособил, использовав торшер. Коротко проинструктировал своего подручного и, мысленно перекрестившись, взял в руки скальпель.
Теплой водой протер живот беременной. Посмотрел, как вливается в женщину кровь отца. После чего, закусив губу и вспоминая, что читал о данной операции, и наставления Портейга с Коротковым (и чего их слушал вполуха, дебил?!), сделал надрез на животе беременной. Кровь обагрила руки, женщина вскрикнула, а я потянул за ножки ребенка. Вообще действовал словно во сне, повторить такое не смогу даже под дулом револьвера. Даже не понимаю тех или иных своих манипуляций. Но вот комнату огласил крик ребенка.
– Пацан, внук у тебя, – говорю Гонзарю, у которого Жало уже извлек иглу от капельницы. – Пуповину нужно перерезать.
– Отдай его повитухе, – слабым голосом говорит староста. – Дочь мою спасай.
А у молодой мамы явные проблемы, дышит редко, кровь продолжает идти. Протираю тампонами разрез и вновь ловлю себя на мысли, что руки действуют впереди мыслей. Похоже, отложилась в подкорке информация из книг и что мне вдалбливали профессор с хирургом.
– Спасибо и прости, – неожиданно произнес Гонзарь.
А с улицы донесся рев движка, явно не от легкового автомобиля, и длинная речь на немецком языке.
Глава 9
В бега
Топот ног, на меня вопросительно смотрит Жало, но я отрицательно качаю головой. Продолжаю зашивать разрез после кесарева сечения. Догадался, что нас вычислили, но сопротивляться не думаю. Мало того что Анзора подставлю, так ведь ничего и не добьюсь, а операцию завершить необходимо, иначе мамы у родившегося ребенка может и не оказаться. Да и к тому же на нас грехов немного. Столб свалили и линии связи оборвали – заплатим неустойку. Необходимо уметь признавать поражение, а в данном случае наш побег не удался. С другой стороны, мы вроде как и не в бегах, официально нас никто не задерживал и обвинения не предъявлял.
– Доктор, ты уж извиняй, но мы законопослушные, думали, что беглые ошиваются, вот и отправил я гонца. Кто ж знать мог, что ты поможешь, – развел руками Гонзарь.
Староста сидит на кровати, револьвер рядом с его правой рукой, по глазам вижу, что он говорит не то, о чем думает.
– Бог тебе судья, – ответил я негостеприимному хозяину.
Прощать не собираюсь, но и мстить не стану, в чем-то Гонзарь прав. Это его поселение, и свои земли каждый защищает как может. Сам бы на его месте так никогда не поступил, но это я, а это он.
В комнату заглянул полицейский, держа руку у своего бока и водя дулом пистолета.
– Хальт! – выкрикнул немец.
Несколько фраз и слов по-немецки мне отлично известны по старым фильмам про войну, которые смотрел в своем мире. Нам предложено стоять и не двигаться, так мы и не собирались. Он бы еще «хенде хох» (руки вверх) нам велел!
Стою, жду, как будут развиваться события. Тем временем в комнату вошли еще трое: средних лет дама с саквояжем, офицер и Гюнтер с фальшивой улыбкой на лице.
– Иван Макарович, как же я рад вас видеть в добром здравии! – воскликнул мой недавний сопровождающий из Берлина в Мюнхен.
– Гюнтер, не желаете ли объясниться? – поинтересовался я.
– Чуть позже, Иван Макарович, чуть позже, – вильнул он взглядом. – Доктора вот привезли, – указал на даму и что-то той сказал, после чего женщина подошла к кровати молодой женщины и склонилась над ней. – Господин Чурков, нам с вами и вашими… гм… друзьями необходимо вернуться в Мюнхен.
– С чего бы это? У меня дипломатический паспорт и заверения вашего босса, что никаких претензий ко мне нет, – ответил я.
– Для вашей безопасности, – не растерялся Гюнтер. – Да, сдайте оружие, уверен, что пара ножей и револьверов у вас имеется.
Пришлось самого себя обезоруживать, после чего под присмотром
