На следующий день мы отправились на ближайшую станцию, где предъявили станционному смотрителю письмо от майора, а Леха подтвердил, что люди мы серьезные и государевы, помощь нам необходимо оказать, и как можно быстрее.
– А я не против, – усмехнулся в седые усы смотритель. – Но, господа хорошие, мимо данной станции ходит только почтовый паровоз с двумя вагонами. Машинисту скажу, авось тот чего-нибудь и придумает.
Попутчикам машинист не обрадовался: за почту он отвечает головой, – пришлось мне ему писать расписку, что вскрывать корреспонденцию мы не станем. Разместились мы в закрытом вагоне, в котором с десяток мешков с корреспонденцией и ящики с посылками. Удобств, естественно, нет, толком и не сесть, да еще темно, и даже нельзя покурить, не говоря о том, чтобы зажечь лампадку, да и нет ее тут. Брагин, решив, что я уснул, принялся воспитывать свою внучку, которая и не подумала скрывать, что переспала с подпрапорщиком. Из-за нескольких часов монотонного бурчания Петра Алексеевича под стук колес у меня жутко голова разболелась. Остановку во Вроцлаве я воспринял как манну небесную. Там мы пересели в местный поезд до Познани, а уже оттуда планируется отправиться в Москву, без пересадок и, надеюсь, с комфортом. Нам несказанно повезло: ближайший поезд отходил через четыре часа, и билеты, что самое удивительное, имелись в наличии. Недолго думая, выкупил двухместное купе, как когда путешествовал в Германию. А вот Брагин шиковать не стал, взял два места в обычном, четырехместном купе, правда, попросил:
– Иван Макарович, вы уж присмотрите за нами, а то в дороге всякое случиться может.
– Хм, а то, что билеты вы взяли в трех вагонах от моего, для спокойствия? – усмехнулся я.
– Помилуйте, платить за роскошь готов, но не такие же суммы, которые вы себе позволили! – ответил он мне.
Бронислава на слова деда только головой покачала и, тяжело вздохнув, печально улыбнулась. Что-то я не понимаю, совсем недавно Петр Алексеевич контрабандисту за переход через границу отвалил большую сумму, а теперь начинает считать мелочь. Припомнил я и обстановку в его доме, брошенный автомобиль. Пазл не складывается, наоборот, расползается: совсем недавно считал Брагина успешным человеком, живущим в ногу со временем, не жалеющим средств и пользующимся новинками и роскошью.
– Иван Макарович, все просто, – печально ответил ювелир на мои вопросы, которые, не выдержав, я озвучил. – Имел дело, прибыльное и перспективное. Сейчас же придется начинать почти с нуля, за душой есть кое-какой капитал, но он смехотворен, а конкуренция в Москве большая.
– Это ваш взгляд, – пожал я плечами, – но и вы должны понимать, что охранять вас не смогу, если вы находитесь черт знает где.
– Мне поменять билеты? – спросил Брагин.
– На ваше усмотрение, договор выполнен, из чувства справедливости вмешаюсь, если увижу, что вас кто-то решил обидеть, но не более того, – ответил я.
Петр Алексеевич все же поменял билеты, выкупил в моем вагоне двухместное купе, хотя и негодовал у кассы, что тот, кто установил такие цены, сгорит в аду. Правда, уже в вагоне, осматривая купе, Брагин признал, что не зря потратил столько денег и путешествовать с комфортом того стоит. Я же заказал себе ужин, и когда поезд тронулся, в одиночку поел, а потом завалился спать. Проспал, если верить часам, чуть ли не двенадцать часов. Паровоз медленно тащился по какой-то неизвестной местности, и до конечной станции еще очень далеко. Заняться решительно нечем, в вагоне-ресторане никого из знакомых не встретил, что, с одной стороны, печалит, так как быстрее бы дорога пошла, но с другой стороны, у меня есть возможность подумать над следующими шагами и подвести кое-какие итоги.
Попросив у проводника бумагу и карандаши (пришлось купить!), засел за анализ. Первым делом попытался понять, из-за чего же меня пытались в Германии арестовать, но данных оказалось мало, а неизвестных много. Пару приемлемых вариантов набросал, но дальше не продвинулся, да и то они сомнительны. Влиять через мою персону на императрицу? Заполучить формулы и технологии производств лекарственных препаратов? И в том, и другом случае есть пробелы, которые видны невооруженным глазом. Допускаю, что кто-то вышестоящий, нежели Браун, захотел заграбастать все и решил меня прижать.
– Да и хрен с ним! – зачеркнул я исписанные строки. – Хорош уже думать о том, что было бы, если бы! Необходимо жить сейчас и готовиться к будущему!
А вот с этим не все гладко. Немного помня историю своего мира и основываясь на узнанных фактах этого, могу предполагать действия противников Российской империи. Нет, конкретных шагов не знаю, но общее направление понятно. Альянс четырех развязывает войну и начнет изматывать Россию, подрывая ее внутреннюю экономику, делая жизнь простого люда невыносимой. Сделать это на самом деле легко, но потребуются финансовые вложения. Кстати, они и так уже давно вливают в распутинцев, эсеров и большевиков баснословные суммы. Судя по всему, пока еще не сделали ставку ни на одну из организаций, выбирают, кто сильнее, хотя и тут у меня нет информации. Вновь все зачеркнул.
– Этак ничего не решу! – пробормотал и, отложив в сторону бумагу с карандашом, закурил, наблюдая в окно, как мимо проплывают возделанные поля.
Да, в имперской России почти каждый клочок земли используется. Большие стада коров, пшеница, картошка, ничего крестьянство не упускает. Заводы и производства строятся, открываются университеты, развитие стремительное, именно этого и опасаются соседние империи, и даже те, кто находится за морем. Еще немного – и на мировом рынке именно Россия начнет диктовать условия и превратится в первую державу, на которую все равняются. Отсюда идут и беды, завистников во все времена много, они всеми силами пытаются ослабить, а то и погубить своего конкурента.
– Вопрос нужно ставить не так! – вслух сказал, подгреб к себе бумагу и написал: «Как могу помочь империи?!»
Мысли начали опережать движение карандаша по бумаге. Строчки ложатся криво, но мыслей много, и с каждым предложением их становится все больше. На сегодня у меня есть подвижки в медицине, бросать данное направление ни в коем случае нельзя, но и про