Из темноты тайника выскочила полочка, на которой стояла большая шкатулка. Огромные драгоценные камни украшали массивную крышку. Откинув ее, заглянула внутрь. Дядя велел ничего не брать кроме того, что принадлежит только мне. Я узнаю эту вещь, но что же это? Шкатулка была заполнена монетками, разноцветными драгоценными камнями, какими-то кольцами, перстнями… И вдруг среди этого великолепия блеснула цепочка.
— Ох! Двести двенадцать, двести одиннадцать…
Этого просто не могло быть! Рука задрожала, и я трясущимися пальцами ухватила цепочку и аккуратно потянула к себе, всхлипнув.
Эту подвеску с раскрывающимся кулоном бабушка подарила мне на десятилетие. Я всегда носила ее не снимая, а после того, как очнулась дома у дяди, считала, что украшение навсегда потеряно. Оказывается, все это время оно хранилось у тора Кера. Когда вытащила цепочку из груды драгоценностей, услышала звяканье. На серебряных звеньях помимо знакомого овального медальона висело колечко, очень похожее на то, что я однажды использовала, — кольцо-портал. Сняла его и надела на палец. Затем бережно застегнула украшение на шее и, сжав медальон в кулачке, шепнула:
— Спасибо! Сто три, сто два, сто один…
— Мила! — рявкнул мужчина, стоящий в проходе.
Я вскинула голову и спокойно посмотрела на тора Хаэра. Он стоял — такой высокий, красивый — с разноцветными коробками в руках, от которых поднимался пар. В голове прозвучали последние слова тора Кера: «Ты сразу поймешь, что это. Воспользуйся им, оно настроено на тебя».
— Что ты тут делаешь, Мила? Что ты забрала оттуда? Отвечай же! — прошипел Эллор.
Казалось, его взгляд может испепелить меня на месте, но я продолжала молча смотреть на него, сидя на холодном полу.
Такой красивый. Такой несправедливый…
— Не могу поверить, неужели это ты… ты все организовала?.. Что ты взяла в тайнике?! — Он бросил коробки на пол, выдернув из них когти, и рванул ко мне, но остановился буквально в шаге. Затем с уже знакомым отвращением в голосе произнес:
— Неужели только ради этих камней? Не-е-ет, все не так просто… Да, Мила? Ты не легла бы под старика ради побрякушек. Тут что-то еще…
Меня словно по лицу ударили наотмашь. Сапогом.
Как? Как надо исковеркать человека, чтобы он такое о тебе думал?! Я хотела все-все ему рассказать, но, вместо того чтобы броситься в объятия Эллора и наконец покончить со всем бредом и путаницей, сказала лишь одно:
— Он не старик.
Эллор зарычал раненым зверем и буквально сразу выпустил когти, взгляд заволокло перламутровой пеленой.
— Скажи мне, что не имеешь к этому отношения, что Кер не из-за тебя погиб. Я… Я готов простить тебе Маэрту, готов простить тебе все, но ты… — Он упал на колени рядом со мной, протянул руку, но не коснулся лица. — Но ты поклянешься, что не имеешь отношения к этому…
Увы, но я уже догадывалась, что к этому имею самое прямое отношение. Теперь я была уверена: тетя и дядя погибли только потому, что спасали меня. Неужели кто-то узнал о том, что мое тело подменили? И кровь… О боже, кровь, с помощью которой создали яд, убивший тору Маэрту, наверняка была взята из мертвого тела ее единственной племянницы — той, что лежала сейчас где-то в подвалах департамента загонщиков. И этим кем-то мог быть только Мастер.
— Похоже, — едва слышно прошептала, напряженно вглядываясь в лицо мужчины, запоминая каждую черточку, стараясь запечатлеть ее в памяти, с абсолютной уверенностью, что больше никогда сюда не вернусь, — я всему виной.
Мужчина дико взревел и вскочил на ноги, а я, будто только этого и ждала, повернула кольцо, изо всех сил представляя свою комнату в академии. И в следующую секунду провалилась в портал.
Глава 30
Из марева перехода я вывалилась посреди своей комнаты, продолжая сжимать в кулаке цепочку. Села, опираясь на свободную руку, а потом, не снимая кулона с шеи, трясущимися пальцами раскрыла его.
Само украшение представляло собой раскрывающийся на три части овал. Еще в день моего рождения бабушка помогла вставить в правую рамочку фотографию мамы и папы, а в левую — их с дедом портрет. Средняя часть пустовала. Тогда, будучи еще ребенком, я верила, что в эту часть вставлю фотографию своего мужа. Теперь уже не была уверена, что смогу поместить сюда хоть чье-то изображение.
Бережно поглаживая пальцем изображения родных, я поклялась во что бы то ни стало быть сильной и счастливой.
А потом добралась до кровати и позволила себе проваляться в постели еще два дня. Мне не хотелось ни есть, ни пить, ни вставать с кровати, даже спать желания не было. Я просто лежала, завернувшись в одеяло, и таращилась в стену. Кажется, иногда проваливалась в неглубокий, беспокойный сон и плакала. Все тело ломило, мышцы рук и ног буквально выкручивало, а голова раскалывалась. А еще продолжало лихорадить.
Сейчас уже со всей четкостью понимала, что там, в кабинете тора Кера, я поставила окончательную и жирную точку в наших с Эллором так и не начавшихся отношениях. Немного придя в себя, постаралась собраться с мыслями и обдумать все произошедшее.
Первое — воспитание и довольно строгие моральные принципы никогда не позволили бы мне стать любовницей женатого мужчины. Чувство самоуважения и собственного достоинства просто не дало бы мне разрушить чужие семью и отношения, тем более если их плодом должен был стать ребенок. А это значит, что об Эллоре тор Хаэре и наших чувствах я должна забыть раз и навсегда. Да и о каких теперь чувствах могла идти речь, если он ненавидел меня? Считал юной, но хитрой тварью, соблазнившей своего собственного дядю.
Второе — Эллор уверен, что я имею прямое отношение к гибели дяди и тети. Только ошибся, считая меня соучастницей, а то и вовсе виновницей произошедшего. Возможно, даже источником всех бед рода Кер.
Третье — король. Дядя рассказывал о том, что в какой-то момент его величество сильно изменился и начал плести интриги против семей Кер и Хаэр, хотя
