– Дайте укрыться, – приказал кто-то моими губами. – Х-холодно.
У меня зуб на зуб не попадал. Рук я почти не чувствовала, кисти будто сковало льдом.
Старик поспешно стащил с плеч одеяло, а громила с рыжим, не сговариваясь, сняли пиджаки. Меня укутали во все, что было, и стало чуточку легче.
– Эми, держись, – шепнул мне призрак, по-прежнему окружавший меня серебристо-синим мерцанием. Судя по голосу, ему тоже приходилось несладко.
«Долго?» – подумала я почти равнодушно. Хотелось сдаться. Закрыть глаза. Уснуть.
– Не вздумай! – встревожился он, вслух отвечая на мои путаные мысли. – Надо добраться до профессора Блэкфича. Он что-нибудь придумает.
«Блэкфич? Что-то знакомое… Ах да. Папин знакомый».
– Он самый. И завкафедрой темных дисциплин, так что мужик смекалистый. Держись, а?
Голос призрака звучал почти жалобно, и я кивнула. Продержусь, куда деваться? Я должна. Я ведь теперь отвечаю не только за себя!..
Должно быть, перепуганные «сообщники» гребли так, что легко взяли бы чемпионский кубок. Лодка почти летела по воде, хотя я замечала это лишь краем сознания. Мне было плохо. Так плохо, как не было еще никогда.
– Прибыли! – выдохнул громила, когда лодка уткнулась носом в деревянный причал. – Лови концы!
С берега что-то ответили, но слов я не разобрала. В ушах шумело, перед глазами было темно. Кажется, меня подхватили на руки. Потом в губы ткнулось что-то холодное, металлическое, и грубый голос велел: «Пейте!» По горлу словно прокатилась огненная волна, и в голове немного прояснилось. Рядом завистливо причмокнул старик Пит и, кажется, всхлипнул.
Оказывается, это не перед глазами темно, просто мы на каком-то заброшенном причале, а вовсе не в порту. Контрабандисты? Впрочем, какая разница!
Безлюдно, только в отдалении мелькнула смутная тень. Рыжий держал фонарь, откуда-то тянуло запахом табака и кислой капусты.
– Мы того, кеб нашли. – Громила осторожно посадил меня на свернутый канат и махнул рукой в сторону, где уже ждал обшарпанный экипаж. – Отвезут вас, леди, куда надо. Уже уплачено. Лады?
В голове немного шумело, но паника и холод отступили. Или я перестаю их ощущать? Говорят, когда умираешь в сугробе, уже не холодно…
– Спасибо, – выговорила я и попыталась улыбнуться.
Не стоило – вон как отшатнулся старик, а громила побледнел. Рыжий икнул и затрясся.
– Вы того, довольны? Может, вы, госпожа ведьма, тогда смилостивитесь? – Он заискивающе заглянул мне в лицо, хотя для этого ему пришлось согнуться в три погибели.
– О чем вы? – Я попыталась сосредоточиться, но на ум ничего не шло.
– Ну, вы это… прокляли же нас. – Громила облизнул губы. – Может, простите, а? Мы больше не будем!
– Не будем! Точняк! – нестройным хором поддержали его рыжий и старик.
Громила шмыгнул носом и признался:
– Нам того, ваш призрак обещал… За помощь.
Так вот чем Барт их купил!
– Но как же?.. – растерялась я.
Знала бы я, как это сделать!
«Гребень! – поспешно шепнул призрак. – Кровь и желание».
– А Мэт не захотел, – насупился громила, неправильно поняв вопрос. – Сказал, обойдется. Ну так что?
Мэт, надо думать, их четвертый товарищ.
Громила смотрел на меня с такой надеждой, что я не смогла отказать. Будем считать, что вину свою они искупили хотя бы частично.
Закадычная троица обступила меня полукругом, едва не падая мне в ноги. Я даже развеселилась. Вот как проняло бедняг!
Непослушными пальцами вытащила гребень.
– Дайте руки.
Они таращились с ужасом. Наконец громила гулко сглотнул и первым протянул лапищу. Я царапнула его заскорузлую ладонь гребнем. Вторым дрожащую высохшую руку подставил старик, а последним – белый как мел рыжий Томми. Даже веснушки на его носу, кажется, поблекли от ужаса.
Напившись крови, гребень тускло засветился. Я направила его в сторону сгрудившейся троицы и проговорила веско:
– Теперь вы сможете пить горячительное! Но только по праздникам. Понятно?
Чувствовала я себя дурочкой, но с гребня вдруг словно сорвались искорки и осыпали дрожащих «хулиганов». Рыжий охнул и все-таки лишился чувств. Старик трясся и поминал свою дорогую Бэтси.
Какое-то подобие самообладания сохранил лишь громила – не зря же он был заводилой! – и вынул из кармана фляжку. Кашлянул и, зажмурившись, попытался глотнуть, но джин лишь потек по губам.
– Как же так?! – выговорил он, чуть не плача и глядя на меня с такой обидой, что мне поневоле стало совестно за его обманутые надежды.
– По праздникам, – напомнила я, трогая щеки, чтобы убедиться, что они не покрыты льдом. Было у меня такое ощущение.
– А! – Громила почесал в затылке. Потом просиял: – Так, за ваше освобождение, леди! Праздник же?
– Праздник, – согласилась я растерянно.
Он облизнул губы и вновь поднес к ним фляжку. Дернулся кадык, наземь на пролилось ни капли. На грубой физиономии громилы расплылось неземное блаженство.
– Работает! – выдохнул он. – Спасибо, леди!
Не успела я ахнуть, как громила в один прыжок оказался рядом. Схватил меня за руку, пылко ее облобызал и повторил:
– Спасибо!
Пока я хлопала глазами, он подхватил за шкирку старика, перекинул через плечо беспамятного рыжего и был таков. Только затопали удаляющиеся шаги.
– Ну вот, – проворчал призрак мне на ухо. – Теперь они будут праздновать все подряд. От дня рождения кузена короля до последней пятницы на неделе.
– Пусть даже день рыбака, – вздохнула я, с трудом поднимаясь на ноги. – Мне что за печаль?
Ответить Барт не успел.
– Ну так мы едем, леди? – почтительно осведомился незнакомый голос. – Куда прикажете?
Из оцепенения меня вырвало хриплое:
– Леди! Леди, мы того, приехали.
Вздрогнув, я обнаружила, что в полусне почти сползла на покрытый соломой пол, и поспешно выпрямилась. Поплотнее закуталась в шаль – руки по-старчески тряслись – и оперлась на мозолистую ладонь кебмена.
– Благодарю вас.
Голос звучал хрипло, мое заледеневшее тело сотрясала крупная дрожь.
– Ну, бывайте, леди! – пробормотал мужчина и попятился.
Задом, словно боясь повернуться ко мне спиной, он кое-как взгромоздился на козлы и подхлестнул лошадей. Повозка, подпрыгивая, загрохотала по мостовой, а я огляделась по сторонам. Судя по мерцающим ровным золотистым светом магическим фонарям вместо тусклых газовых рожков, район весьма респектабельный. Ни грязи, ни мусора, ни бездомных собак или, тем паче, бродяжек. Где-то пронзительно засвистел постовой, послышались женский смех и радостный детский визг, откуда-то донеслась нежная мелодия рояля. Словно окно в ту жизнь, которая сейчас казалась чужой и недоступной. В прошлое, когда мир представлялся простым и доброжелательным… Знать бы еще, за что он на меня ополчился!
– Долго глазеть будешь? – ворчливо напомнил о себе Барт.
Кажется, призраку тоже не по себе. Как там нас встретят? Если близкие так легко отдали меня в руки мужа, то стоит ли рассчитывать, что незнакомцы будут добрее?
Садик за невысокой оградой. Кованые ворота. В доме призывно светилось одно-единственное окно. Я нерешительно поднесла палец к кнопке звонка и вновь заколебалась, глядя на свою руку, сияющую мертвенным светом. Неудивительно, что кебмен выглядел перепуганным! Пожалуй, нет смысла стучать в эту дверь. Ни один разумный человек не впустит в свой дом эдакую синюшную девицу.
– Эй-эй, – забеспокоился призрак, когда я опустила руку и шагнула
