– Эми! – ахнул Барт, подлетая ко мне. – Что с тобой?
– Потом расскажу, – пообещала я, еле ворочая языком. – Утром.
И побрела к вожделенной постели, на ходу сбрасывая туфли и стаскивая шляпку. Не было сил даже раздеться, я так и упала на постель в чулках и платье. В пансионе меня назвали бы неряхой и стыдили бы перед девочками. По счастью, я давно выросла из детских коротких платьиц, и выговаривать мне был вправе разве что муж… Или Барт, которому приличия не писаны.
– Я же от любопытства изведусь! – возмущался наглый призрак, нарезая круги вокруг кровати. Убедившись, что я невредима, он заметно повеселел. – Хм, что тут у нас? Эми, да от тебя же мужчиной пахнет… мм, магом! Это Фердинанд Блэкберри, да? Как он тебе? И где ты шаль потеряла?
От настойчивых расспросов у меня зазвенело в голове. Ярко светила в окно полная луна, мерцал призрак – невозможно же спать при такой иллюминации!
Барт смешно повел носом и вытаращил глаза.
– Ничего себе, да на тебе еще и следы маскировки ауры! Рассказывай!
– Барт, тебе подошел бы костюм репейника! – с досадой сообщила я, накрывая голову подушкой.
– Скажи хоть, зачем Блэкберри понадобилось тебя маскировать? – не отставал Барт.
– Это был не Блэкберри, – сдалась я. – Инспектор Грегори Лэйн. Невыносимый тип, но он спас меня от Ричарда.
Барт только крякнул.
– Ну и дела… Лэйн, говоришь? Надо узнать, кто такой и чем дышит.
Я что-то пробормотала в ответ, уже погружаясь в липкое болото сна.
Под утро мне приснилось, что мы с призраком водим хороводы вокруг мирта, распевая похабные куплеты, а тот аккомпанирует нам на скрипке. Было весело и совсем не пошло! Потом откуда-то взялись барабаны, загремели литавры, и этот грохот меня разбудил.
Я испуганно села на постели, прижимая одеяло к груди. Что? Где?!
Хлипкая дверь жалобно гудела от ударов.
– Эмили! – нетерпеливо позвал садовник. – Выходи!
Я потерла слипающиеся глаза и торопливо спустила ноги с кровати. Вряд ли мистеру Вуду так не терпится напоить меня чаем со свежими булочками.
Зевая на ходу, я поплелась открывать. Мистер Вуд округлил глаза и выразительно крякнул, и я сообразила, как выгляжу. Нечесаные волосы сбились в колтуны, платье измято и перекручено, ноги босы.
Я поспешно прикрыла руками развратный вырез. Стыдно-то как!
– Ну и видок, – неодобрительно покачал головой садовник. У ног его вился кот. – Где вчера была?
– Гуляла, – сконфуженно призналась я, не зная, куда девать глаза. – Праздновала на рыночной площади.
– Одна? – Мистер Вуд сверлил меня взглядом. Хотелось под землю провалиться.
– Я была с Дэнни… Дэниелом Блэкстоуном и Освальдом Блэкберри.
Садовник пожевал кончик уса.
– Ох, бедовая ты девка. Ладно, это дело твое. Но сюда никого водить не вздумай, поняла?
– Что?.. – растерялась я, должно быть став пунцовой от смущения. – Что вы такое говорите, мистер Вуд!
– Мя-а-ау! – возмутился кот и боднул хозяина головой, намекая, что его пушистую светлость игнорируют непозволительно долго.
Садовник наклонился, привычно подхватил его поперек мягкого живота и пробурчал:
– Мое дело – предупредить. Ладно, умывайся и пойдем узницу вызволять.
Я решила, что ослышалась.
– Кого?!
– Мрр! – неодобрительно прокомментировал кот, сверкнув на меня зеленью глаз.
Мистер Вуд рассеянно почесал его за ухом.
– Твой мирт уборщицу поймал. Она пришла с утра пораньше, чтоб полы в коридоре наконец протереть, а то развели грязищу. Ну и мирт ее цап-царап! Признавайся, было уже такое?
– Нет-нет, что вы! – испугалась я, пытаясь из-за его спины разглядеть, что творится в оранжерее.
Ни звука, ни шороха. Странно! Уборщица – бойкая женщина средних лет – не стала бы молчать. Скорее с боевым воплем затолкала бы агрессору ветошь в горшок, еще бы и шваброй утрамбовала.
– Признавайся, – прищурился садовник. – Какой ты ему вчера приказ отдала?
– Никого не пускать… – слабым голосом ответила я, осознав, что натворила. Я просто так брякнула, а Ланс рад стараться! – Но почему она не закричала, не позвала на помощь?!
Садовник хмыкнул в седые усы.
– Так он ее придушил, чтоб не вякнула… Эй, ты чего! Не бледней, он слегка.
Извлеченная из цепких ветвей мирта уборщица удрала так шустро – даже от чая с пончиком отказалась! – что садовник пробормотал многоопытно:
– Уволится. Ну или ректору нажалуется.
Я так и села, едва не выронив чашку с отвергнутым чаем.
Устроились мы за столом в помывочной. В мойке громоздились грязные цветочные горшки и поддоны, сильно пахло мылом и щелоком.
– Что теперь будет?
– Да ничего. – Он отобрал у меня чашку и громко отхлебнул. – Ты лучше подумай, что дальше делать.
Я похолодела. Неужели бедному мирту придется отдуваться за мои необдуманные приказы?
– Ланс не виноват! – заявила я твердо и нервно стиснула руки. – Мистер Вуд, это лишь моя вина.
– Ты о чем? – Садовник так удивился, что даже надкушенный пончик – зачерствевший, но все еще вкусный! – отложил. Кот воспользовался случаем, обнюхал его и брезгливо отвернулся. – А, не бери в голову. Я не о том. Ты вообще в курсе, что у меня уже дюжина предложений продать твоего Ланса? И еще трое хотят себе сторожевые розы. Или вот сосны. Они будут получше мирта, согласись.
Ланс, который просунул ветку через неплотно прикрытую дверь и подслушивал, обиженно зашелестел листочками.
– Ты у меня самый лучший, – прошептала я, украдкой его погладив. – И я никому тебя не отдам.
Хотя большой вопрос, станет ли меня вообще кто-то спрашивать. Мирт ведь принадлежит университету!
Садовник попивал чай, почесывая за ухом блаженствующего кота. Затем степенно пригладил усы, отряхнул ладони и спросил:
– Так что думаешь? Заказы возьмешь?
– Я же не умею! Сама не знаю, как у меня получилось.
Мистер Вуд так резко махнул лапищей, что кот испуганно прижал уши.
– У тебя просто сила долгонько спала. Как прорвало, вся махом и выплеснулась. Вот и получилось… – он глянул на мирт, в свою очередь поглаживающий меня по плечу, и кашлянул в кулак, пряча улыбку, – что получилось. Ничего, научу. Согласна?
– При условии, что Ланса официально отдадут мне! – быстро сказала я. – Можно ведь заключить договор, верно? Взамен я могу отдавать университету процент от выручки.
Хоть что-то я запомнила из правоведения, которое нам преподавала миссис Керрик. Поговаривали, что дети от первого брака ее покойного мужа оставили молодую вдову ни с чем, после чего она преисполнилась желания помочь другим леди избежать этой участи. «Больше знать, меньше доверять!» – таков был ее девиз.
Но мы ее почти не слушали, уверенные, что с нами-то ничего плохого не случится. Как же я жалела об этом теперь! Хотя миссис Керрик и в страшном сне не могли привидеться мои «супружеские разногласия», как это деликатно называли, так что инструкцией на этот счет меня в пансионе все равно не снабдили бы.
Садовник одобрительно крякнул.
– Своего не упустишь, да? Ну и правильно. Ладно, по рукам. С ректором я договорюсь.
Он протянул мне мозолистую ладонь и хитро подмигнул.
И завертелось.
Я и предположить не могла, что на такую ерунду может найтись столько желающих! Подумаешь, оживший куст!
