Он посмотрел на Фейру, но тот глядел на Таллара прищурив глаза, и уголок его рта изгибался в чуть заметной кривой усмешке. Молодой ворон повернулся к залу и посмотрел на Эсме, чувствуя, как что-то сжимается внутри. Целительница чуть успокоилась, хотя ее лицо по-прежнему было белее мела. Она ничего вокруг не видела, кроме своего капитана.
«Я один, – с горечью подумал Птенчик-в-очках. – Впрочем, как всегда».
Он принялся внимательно слушать и в нужных местах задавал вопросы, желая подчеркнуть, что рассказы людей, которые были знакомы с Лейстом Крейном и его воспитанником – или учеником, или кем они друг другу приходились, – можно истолковать не только в пользу обвинения, но и в пользу защиты. Подросток был молчалив – означало ли это, что он замыслил недоброе против ворона-алхимика? Ведь на самом деле прошло совсем немного времени с той поры, как он потерял семью. Мудрено ли стать молчуном? Подросток был строптивым, упрямым – да, но ведь он вырос не в деревне на берегу моря, а во дворце, о великолепии которого до сих пор ходят легенды.
И так далее…
Айлантри весь вспотел и перестал видеть и слышать все, что не относилось к делу. В его голове звучал голос Балена, зачитывающий показания умерших свидетелей, а перед глазами мелькали листы из папки, которую он продолжал держать перед собой. Где-то в глубине разума ворочались тревожные мысли. А если не получится? Если не сработает? Если Дух Закона решит, что эти письма из прошлого правдивы, а его находку сочтет неважной?..
– Где свидетель? – прошипел он Фейре, когда Бален сделал короткую передышку, чтобы выпить воды. – Куда ваши люди подевались? Может, они вообще утонули по пути в Огами, и мы зря их ждем?
– Нет, – так же шепотом ответил Фейра и постучал по лбу полусогнутым пальцем. – Вообще-то они приближаются к Росмеру. Нужно еще немного времени.
Айлантри чуть не застонал от странной смеси досады и облегчения.
– Сколько?
– Час, – безжалостно ответил Фейра. Айлантри закатил глаза. – Придумай что-нибудь, ворон. Я могу только поджечь занавеску, но это вряд ли сыграет нам на руку.
Птенчик-в-очках с сомнением взялся за папку, потянул за шнурок. Интуиция подсказывала, что еще рано, но разве у него был выбор? Если только…
Мысль оказалась простой как медный грош – даже странно, что она не пришла ему в голову раньше.
Айлантри открыл папку и, поправляя очки, уронил их – уронил не на помост, а за ограждение, поэтому они упали с большой высоты на каменный пол. Вероятность, что стекло разобьется, была достаточно велика, хоть и небезусловна. Но в этот раз судьба оказалась на его стороне.
Если бы Бален и Таллар были фениксами, они бы точно испепелили Айлантри взглядами, когда он сошел с помоста, поднял разбитые очки и поднес к лицу, изображая, словно видит куда хуже, чем на самом деле. Впрочем, у него и впрямь потемнело в глазах от страха, что ничего не выйдет.
– Достопочтенный Судия, – сказал он громко, не поворачиваясь к «трону» Духа Закона. Просто удивительно, что голос не подвел. – Простите меня за неловкость, но… без очков я почти слеп. Мне нужна запасная пара. Разрешите послать за ней слугу?
С тех мест, где сидели вороны, послышались сдавленные возгласы. Айлантри с трудом сдержал горькую усмешку: ну, разумеется, всем до единого было известно о его плохом зрении, все до единого видели, что он носит очки. Однако магус, публично признающийся в своих изъянах, по-прежнему был для них чем-то немыслимым, чем-то… крамольным.
Где-то в глубине души он с ними соглашался.
– Разрешаю, – сказал Дух Закона. – Но не тяните с этим.
Он знал, конечно, о свидетеле – ведь об этом знал Рейнен. И все же просьба Айлантри была законной, пусть даже устроенное им представление балансировало на грани ярмарочного фарса. Он перевел дух, повернулся к Ние, сидевшей рядом с Эсме, и кивком велел ей отправиться за очками – за третьей, последней парой, что лежала в ящике его стола. Пусть девушка и проворна, добежать до особняка Рейнена и вернуться она сумеет не менее чем за четверть часа. А потом… потом все будет зависеть от того, насколько убедительным окажется его выступление.
И медленным. И от того, насколько оно окажется мед-лен-ным…
Айлантри вернулся на помост и с тяжелым вздохом встал рядом с ограждением, прижимая папку к груди. Фейра повернулся к нему, словно желая что-то сказать, но тут к нему подбежала Эсме, воспользовавшись тем, что на время перерыва зрители получили некоторую свободу действий. Они обнялись, и феникс зарылся лицом в волосы целительницы – обоих явно не заботило, что за ними наблюдает столько народа.
Птенчик-в-очках отвернулся и закрыл глаза. На самом деле запасные очки ему вовсе не требовались: он столько раз перечитал содержимое папки, что помнил все наизусть. Да там и нечего было запоминать – так, несколько слов. Непонятных несведущим, но очень-очень важных.
* * *Они приближаются.
Она это чувствует.
Скоро людей на борту станет больше.
Гораздо больше, чем думает ~он~.
* * *Ния прибежала через двенадцать минут, совершенно выдохшись, но сияя от удовольствия. Айлантри не выругал ее даже мысленно – у него на это не было сил. Надев очки, он посмотрел сперва на Эсме и Фейру – целительница и феникс с огромной неохотой разжали объятия, и она вернулась на свое место, – а потом на Духа Закона. Божество справедливости без единого звука подняло обе руки, и зал, в котором во время перерыва сделалось шумно, снова притих.
Айлантри открыл папку, перевел дух и собрался было заговорить, но его опередил Бален. Обвинитель, пряча ухмылку, обратился к Духу Закона:
– Достопочтенный, у меня просьба. Принимая во внимание, что обвиняемый растерян и разгневан, что может понять по его напряженному лицу даже ребенок, я хочу попросить вас применить к нему особые меры не перед оглашением приговора, как было решено ранее, а прямо сейчас.
Зал испуганно зашумел: люди и магусы, явившиеся на суд из любопытства, лишь теперь поняли, что находятся в серьезной опасности, и кто-то даже вскочил, собираясь как можно скорее покинуть помещение. Айлантри тихонько ахнул и повернулся к Фейре. Лицо у феникса было каменное, бледное, а в глазах плясали предательские искорки. Их взгляды встретились.
– Мы не можем протестовать, – беззвучно проговорил молодой ворон. – Нас неправильно поймут.
Пламенный Князь медленно закрыл глаза и кивнул.
И они не стали протестовать. По приказу Духа Закона два блюстителя принесли все необходимое, и фениксу сперва завязали глаза полосой плотной черной ткани, а потом – обмотали запястья и кисти рук веревкой
