Беседа оживляется. Если бы прием происходил в другой стране, пока гостей не позвали к столу, в зале играла бы музыка. Но в Галааде с этим пока не освоились, здесь знают только религиозные гимны. Перед началом приема наспех набранный оркестрик сыграл «Боевой гимн Галаада». Не так давно эта песня была известна как «Тело преподобного», но это уже подзабылось. Этим репертуар и исчерпывался.
Зато искусство разносить напитки уже освоили. На выбор – виски или сакэ из запасов посольства.
И тому и другому отдают дань политики, бизнесмены, представители дружественных государств. Представителя ДеРюйтерштаадта здесь по понятным причинам нет, но кто знает, что будет впереди.
Адмирал Муцу беседует с министром иностранных дел о судьбе бывшего генерального судьи и прочих деятелей прежнего режима, все еще находящихся в заключении. Разумеется, уверяет адмирала Скарборо, суд над ними будет справедливым, но гуманным (он уже научился употреблять этот термин), мы не станем уподобляться убийцам наших праведников…
Молодая миссис Скарборо во время этих заверений скучает. Ей не с кем поговорить. Нокс не женат, Старый Айзек женат неоднократно, но не в обычае его народа брать женщин на собрания мужчин. И Эбигейл Скарборо не представляет, о чем бы она говорила с долговязой японкой – или она ирландка? Право же, когда Эбби состояла связной в братстве Гидеоновом, было проще.
На самом деле, Эзра Скарборо вовсе не уверен в том, что утверждает. Между самыми влиятельными лицами в государстве нет единства по этому вопросу. Такертокер предпочел бы избавиться от всех, кто представляет угрозу новому режиму. Нокс, напротив, считает, что после гибели Камминса никто из сторонников старого режима не рискнет поднять голову, а, проявив снисхождение к падшим, нынешнее правительство сможет разговаривать с мировыми державами на понятном им языке. То есть он, Илай Нокс, будет разговаривать. Ему мало быть верховным вождем, он хочет быть президентом. Такертокер удивился бы, узнав, насколько мысли Скарборо на сей счет совпадают с его собственными. Министр прекрасно помнит нападки своих же собратьев-гидеонитов из-за его смешанной крови. Уже и так повсюду твердят, что вожди Союза племен забрали слишком много власти, что индейцев надо ограничить в правах, и при всяком удобном случае вспоминают зверства, что творили войска Такертокера в долине Шенандоа.
Такертокер – тот прекрасно понимает, что на выборах власти ему не видать, а вот путем военного переворота… После гибели Камминса Старый Айзек остается лучшим генералом Галаада, но вторичная война станет для страны слишком тяжким бременем… Все это надо обдумать.
Нокс любезен со всеми – и с Эномото, с которым не встречался прежде: сегодня их представил друг другу Ольхин, с которым Эномото успел свести знакомство в Хевроне. Они совместно распивают по стаканчику виски, после чего Нокс перекочевывает к Джедедии Уайтингу, который после смерти Эпеса и Сеттла не растерялся, а взял в руки снабжение братьев Гидеоновых оружием и теперь является одним из самых уважаемых деловых людей в Галааде – а также компаньоном Нокса в основанной им компании «Дженерал стим».
– Говорят, Уайтинг взял на себя постройку новых механических мастерских, где намерен производить передатчики по патенту Нокса, – сообщает Ольхин. – И у Нокса с Уайтингом есть заказы из большинства стран на этом континенте, даже из ДеРюйтерштаадта. Доход будет изряден, хотя, несомненно, большую его часть Нокс угробит на свою президентскую кампанию.
Эномото спокоен, эта тема уже обсуждалась.
– Галаад сейчас на подъеме, и его лидеры тоже, – отвечает он.
– О да. Когда стремления населения совпадают с чаяниями власти, страна может добиться очень многого. Я просто не представляю, что бы я делал, если бы у нас было не так… Наверное, стал бы каким-нибудь бомбистом, вроде братьев Гидеоновых. А галаадиты… да, они могут торжествовать. Как там у Василья Андреича? «Нынче жребий выпал Трое, завтра выпадет другим»[37]…
Эномото не понимает цитаты, но из вежливости не перебивает.
– И не выпустили ли мы джинна из бутылки? – продолжает Ольхин. – Это они сейчас дикари, но мы их откупорили. И подумайте: вот они – на этих богатейших землях, с этой их пуританской этикой, которую так просто не вытравить, с человеческими ресурсами в виде краснокожих, освобожденных рабов и тех, кто сюда потянется после разрешения иммиграции… и с тем, что мы им дали – современную науку и технику и терпимое социальное устройство… Да мы от них через пару столетий света белого не взвидим – все. И наши потомки, глядя на какие-нибудь Соединенные Государства Северной Америки, скажут: зачем, зачем вы открыли эту банку с червями?
– А я, как подданный императора и житель Сэндая, не вижу ничего дурного в наличии сильных соперников, – заметил Эномото. – Если бы испанцы и португальцы не полезли в наш регион со своей колонизацией, мы бы, наверное, еще лет сто в море не вышли. А когда поднимается ветер, умным людям стоит строить мельницы.
Ольхин ничего не ответил, только взял с подноса стакан виски и опрокинул содержимое единым махом.
Попов и Сакамото беседовали уже вполне подружески, чему виски вполне способствовало. До Эномото доносились отдельные фразы: «Адмирал Ли сдался, а я – нет!», «Это будет такая книга! За нее витаграфоскописты мертвой хваткой ухватятся!».
Мэри Комацу помалкивала, но напитками не пренебрегала. О чем говорили Нокс и Уайтинг, слышно не было.
Такертокеру и не надо было слышать. Он мог забыть о кровной вражде в пору революции и войны. Но теперь не время ли вспомнить, что отец Илая Нокса убил отца Айзека и вырезал почти весь клан?
Он смотрит на бывшего верховного вождя, возможного будущего президента – и его взгляд встречается со взглядом Скарборо.
Министр с главнокомандующим кивают друг другу.
Кроме капитана, оператора и этнографа, никто из команды Эномото на приеме не присутствует. Линкор стоит на приколе у пристани Хеврона – дамбу снесли, корабли могут заходить в гавань свободно. После сражения у Нантакета линкор нуждался в срочном ремонте. И независимо от того, останется ли он «Востоком» или вернет себе имя «Мария Каннон», корабль должен быть в полном порядке, а
