Я сделала что могла я пыталась пыталась изо всех сил
Вдох выдох
До последнего держу глаза открытыми я хочу видеть хочу смотреть хочу
хочу чтобы листья опали
океан свернулся у моих ног
остров прибило ко мне течением
Ракстер не забудь Ракстер
Это будет как морское стекло я наклонюсь и посмотрю в покрытую рябью поверхность и увижу себя внутри ппппп и тогда точно пойму где я
Я буду держать его в ладонях пока он не засохнет пока края не истреплются пока он не утратит свою красоту
(Рев что-то ревет прилив приближается)
Я сохраню его
Глава 17
Гетти
– Пора. Просыпайся.
Я сажусь в постели так резко, что бьюсь головой о верхнюю койку. Всю ночь я пролежала без сна, а когда наконец сумела задремать, мне приснился кошмар про мистера Харкера, который превращается в Риз.
– Я серьезно. – Джулия стоит на пороге, подпирая плечом косяк. Я заглядываю ей за спину, ожидая увидеть Уэлч – обычно нас будит она, – но Джулия пришла одна. – У нас не так много времени.
– А где Уэлч? – спрашиваю я, стараясь скрыть тревогу.
– Занята. Вставай.
Я облегченно вздыхаю. Обычная лодочная смена. Если бы Уэлч как-то выяснила, что я нарушила карантин и ходила за ней в лес, я бы уже об этом знала.
Я потираю слепой глаз, снимая корочку, жду, пока второй глаз сфокусируется, и выхожу за Джулией в коридор, погруженный в предрассветный полумрак. Где-то за спиной в одной из пустующих комнат спит Риз.
Я смотрю перед собой, игнорируя укол в сердце. Она выразилась предельно ясно.
Мы выходим на полуэтаж. Внизу, у двери, стоит Карсон. На ней пальто – она всегда мерзнет, – и, заметив нас, она машет рукой. Но на верхней площадке лестницы Джулия отводит меня в сторону.
– Уэлч и директриса были в вестибюле, когда я пошла за тобой. И они были страшно злы. – Она склоняется над перилами, вглядываясь в вестибюль. – Я бы не хотела попасть под горячую руку.
У них может быть тысяча причин, говорю я себе. Нехватка продовольствия, изменения в расписании, сломанные генераторы. Но, когда директриса размашисто выходит из коридора, ведущего в ее кабинет, а Уэлч выскакивает за ней, становится ясно, что дело не в этом. Они слишком встревожены, а значит, проблема серьезная и касается главного. Они знают, что кто-то нарушил карантин. Может, они не знают, что это были мы, но они точно знают, что это произошло.
Уэлч догоняет директрису, и они останавливаются, обсуждая что-то вполголоса. Даже издалека видно, как у директрисы трясутся руки. Я вижу, как у Уэлч краснеет шея.
– Пахнет жареным, – говорит Джулия.
– Наверное, директриса узнала, что мы утаивали от нее шоколад, – произношу я с натянутой улыбкой и прохожу мимо нее. – Ты вроде говорила, что мы спешим.
К тому времени, как мы спускаемся, директриса уже уходит. Уэлч взъерошена после сна, ее французская коса растрепана, и во все стороны выбиваются прядки, а в уголке рта виднеется свежая кровь. Обычно она выглядит так же безупречно, как директриса, но сегодня даже не озаботилась стереть розовую кайму вокруг губ.
– Пошли, – говорит она.
Джулия прочищает горло.
– Нам с Гетти нужно собраться.
– Так собирайтесь живее, – рявкает она, даже не глядя на нас. Я должна испытывать облегчение от того, что она не знает о моем участии, но у меня только сильнее сводит зубы от беспокойства.
Джулия хватает меня за рукав и подталкивает в направлении кладовой, где хранятся куртки и припасы. Она открывает дверь, проверяет магазин, пересчитывает патроны, а я тем временем вожусь с застежками на пальто. Я натягиваю на лоб красную шапку, когда Джулия залазит под стопку одеял и вытаскивает пистолет, копию своего.
– Держи. – Она протягивает пистолет мне, выжидающе подняв брови.
– Нет, в прошлый раз пистолета мне не давали.
– Я знаю. Никому не давали.
Я настороженно разглядываю пистолет. Это какая-то уловка?
– Это Уэлч сказала…
– Слушай, – перебивает меня Джулия. – Ты ведь уже была в лодочной смене, так?
– Да, но у нас не было пистолетов.
– Я видела тебя в конюшне, – торопливо говорит она. – Ты хорошо стреляешь. А мне сегодня нужен хороший стрелок.
– Для чего? – нажимаю я. Где-то на границе поля зрения я вижу лицо мистера Харкера.
– Ты ее видела? – Должно быть, она про Уэлч. – Она на пределе. А может, уже свихнулась.
Я с трудом сглатываю и опускаю взгляд. Подавляю порыв все объяснить. Джулия права. Уэлч на грани. А если она узнает, что это я нарушила карантин? Что она сделает тогда?
Я беру пистолет, ощущая ладонью жесткую рукоять.
– Спрячь его под пальто, – говорит Джулия. – Не хочу, чтобы она про него знала.
В любой другой день ее фраза прозвучала бы странно, потому что это не нормально – мы ничего не скрываем от Уэлч и не пытаемся от нее защищаться. Но сегодня все иначе: я видела, как она оставила в лесу тело Моны, и меня уже ничто не может удивить.
Мы возвращаемся. Карсон переминается с ноги на ногу, а Уэлч меряет шагами вестибюль. Джулия машет Карсон, и та с облегченной улыбкой спешит к нам.
– Все нормально? – спрашивает Джулия.
– Она ничего не сказала, – кивает Карсон на Уэлч. – Ходит и молчит.
Она не знает, твержу я про себя. Она не знает, что это была ты. Тебе нечего бояться. И все же я благодарна, когда Джулия занимает место рядом с Уэлч и оставляет меня в паре с Карсон.
Мы проходим мимо доски объявлений, касаемся уведомления на удачу и выходим на улицу. Уэлч и Джулия проходят через ворота первыми, за ними иду я, а Карсон замыкает, и, когда мы углубляемся в лес, Джулия оглядывается на меня. Пистолет теплый от контакта с кожей. С каждым шагом я чувствую, как
