Я стараюсь об этом не думать. Если я позволю себе задуматься, меня разорвет.
У лестницы мы останавливаемся, прислушиваясь к шуму внизу. Девочки в вестибюле закончили ругаться и баррикадируют двери. Директриса попыталась положить всему конец, но они не позволят ей этого сделать. И, хотя вслух мы этого не говорим, я знаю, о чем мы обе думаем. Где она сейчас? Может, девочки ее нашли? Или она поймает нас и снова запрет Риз? Я ее не интересую, но Риз знает остров так, словно она сама – Ракстер в человеческом обличии. Директриса не отпустит ее без боя.
Где-то внизу, в вестибюле, раздается треск, и кто-то вопит. До нас долетает панический гвалт. Еще один страшный удар. Звук тяжелый, как будто что-то огромное врезается в двери. Вдруг сквозь шум прорывается тот самый вибрирующий стон.
Медведь ломится внутрь. Под влиянием токс он не остановится, пока не получит то, за чем пришел.
– Идем, – говорит Риз. Мы сбегаем вниз, и я стараюсь не думать о том, что оставляю за собой дорожку из крови Тейлор. Сердце стучит в ушах, когда мы выскакиваем на полуэтаж. Внизу, в вестибюле, девочки бьются в истерике, Джулия выкрикивает приказы. Кто-то плачет, икая и по-рыбьи захватывая воздух ртом.
Мы спускаемся в вестибюль и окунаемся в хаос. Парадные двери сотрясаются под медвежьим натиском. Две девочки идут следом за нами со второго этажа, таща в четыре руки канцелярский шкаф. Несколько человек скорчилось у диванов, передвинутых к дверям.
– Гетти, – окликает меня Джулия, заметив нас. Она наблюдает за возведением баррикады. – Ты ее нашла.
Мы присоединяемся к ней, торопливо пропуская вперед девочек с канцелярским шкафом.
– Что тут творится? – спрашивает Риз. – Раньше он так не делал.
Джулия кивает.
– Должно быть, учуял запах. Кровь Гетти в кабинете музыки.
Моя повязка пропиталась кровью, но это ничто по сравнению с морем крови наверху.
– Черт! – произносит Риз. – Смотрите.
Проследив за ее взглядом, я вижу, что парадные двери покоробились. Новенький индустриальный замок с каждым ударом поддается все сильнее. Грохоча в такт сердцебиению, двери сотрясаются, упираясь в защелку.
– Назад, – говорит Джулия. И, когда двери в очередной раз дрожат на петлях, кричит снова: – Всем назад!
Замок вылетает, и двери распахиваются. Внутрь врываются холодный солнечный свет и поток воздуха. Костяные челюсти щелкают. Диван и стол разлетаются в стороны, как от взрыва, и двери срываются с петель, накрывая собой несколько человек. Крики, я слышу крики, а потом вижу исполинский силуэт, и от его рычания сотрясается небо.
– Южное крыло! – надсаживает горло Джулия. – Бегите в южное крыло!
Те, кто еще на ногах, срываются с места. Не в силах сдвинуться ни на дюйм, я вижу, как медведь высматривает Эмми, которая на четвереньках выползает из-под обломков, оставляя за собой кровавый след.
Это то немногое, что я могу сделать.
– Гетти, – зовет Риз. – Не надо.
Но я уже отталкиваю в сторону Кэт и перепрыгиваю через обломки одного из диванов.
– Эмми! – кричу я.
Медведь поднимает голову и находит меня своими гниющими глазами. Эмми подползает ко мне, задевая локтем мою голень. Я обхватываю ее здоровой рукой и рывком поднимаю на ноги.
– Беги, – говорю я. – Беги, а я за тобой.
– Скорее! – слышу я Риз. Я медленно отступаю, закрывая собой убегающую Эмми, но тут медведь щелкает челюстями, и во мне вспыхивает первобытный инстинкт. Я разворачиваюсь и несусь к южному крылу; адреналин очищает разум и окутывает меня прохладой, и я чувствую, что я – уже не я, а что-то большее. Риз ждет меня у входа в коридор. Они оставили двери открытыми.
– Давай, давай, – говорит она, и, прежде чем забежать в коридор, я бросаю последний взгляд за плечо. Медведь с интересом обнюхивает тело девочки, из глаза которой торчит деревянный обломок.
Риз заталкивает меня дальше по коридору, в толпу, и Джулия с Кэт захлопывают двустворчатые двери, отсекая южное крыло от остального здания. Девочки уже рассыпались по классным комнатам и административным помещениям и тащат в коридор столы, чтобы построить новую баррикаду.
Сколько еще мы продержимся? Сколько у нас времени, прежде чем падут и эти двери? Что будет тогда?
Двери коридора почти не заглушают сопение медведя и его зовущие стоны. Эмми скорчилась у стены, трогая разбитую губу и защипывая края раны на распоротой ладони. Вокруг нее раненые, голодные, одинокие и умирающие девочки. Это моя вина. Это я навлекла на нас весь этот кошмар.
– Выход есть? – спрашиваю я. – Директрисе ты не рассказала, но скажи мне, Риз. Отсюда можно сбежать?
Она долго смотрит на меня, а потом вздыхает.
– Думаю, да.
Она что, шутит? Я оттаскиваю ее подальше от остальных.
– Так какого хрена ты не воспользовалась им раньше?
– Сначала я думала, что выбраться за забор невозможно, – говорит она, отводя взгляд. – А потом у меня это получилось, но… остров – вся моя жизнь.
Я тяжело сглатываю и прогоняю из головы выплывающее из темноты лицо мистера Харкера, его пустые глаза и почерневшие зубы.
– А теперь что же?
Она пожимает плечами.
– Теперь ты меня попросила.
Глава 23
Никто не замечает, как мы отделяемся от толпы и, завернув за угол, направляемся к кухне. На кухне есть дверь – пожарный выход, которым никто не пользуется на случай, если пожарная сигнализация еще работает, но теперь беспокоиться об этом смысла нет.
Мы проходим мимо углового кабинета директрисы, и я останавливаюсь как вкопанная. Прежде дверь была нараспашку, но теперь кто-то прикрыл ее, оставив небольшую щель. В щель я вижу ящик с едой, а потом кто-то проходит мимо, закрывая мне обзор. Это директриса, больше некому. И она запасает еду – еду, которая понадобится нам, если мы хотим уплыть с острова.
Дверь не заперта, но, когда я пытаюсь ее открыть, она
