– Прошу прощения, – доносится из кабинета негодующий голос. Это действительно она. – Вам сюда нельзя.
Еще немного, и я рассмеюсь ей в лицо. Как будто это имеет значение.
Я толкаю дверь снова, и она медленно приоткрывается. Я моргаю, привыкая к яркому свету солнца, который льется в высокие окна кабинета. Напротив меня вырисовывается силуэт директрисы – сгорбленной, с растрепанной прической.
Она стоит над упаковкой из нескольких бутылок с водой, а рядом, у древнего рабочего стола, возвышается пирамида ящиков, которые я узнаю: в них еда и полезные вещи, украденные из кладовой – украденные у нас. Поверх ящиков навалены пакеты с медицинскими инструментами, которые раньше присылал флот: дорожные аптечки, пачки бумаги, записи из лазарета и охлаждающие контейнеры вроде того, что я нашла в лесу.
Как давно она все это запасала? Как давно начала думать только о себе?
Я загораживаю собой Риз, потому что не намерена больше ее отпускать, но она оттесняет меня в сторону, и мне хватает одного взгляда на директрису, чтобы понять почему. Налитые кровью глаза, трясущиеся пальцы. С надломленным смехом она теребит край рубашки.
– Девочки! Я вынуждена попросить вас уйти, – говорит она, и я слышу, как дрожит ее голос. Она боится. Боится нас.
– Что это? – спрашиваю я. – Что вы делаете со всеми этими ящиками? Они наши.
Она вытирает ладони о брюки и вычищает из-под ногтей крупицы засохшей крови так, словно изо рта у нее не лезет блестящий розоватый гной.
– Ничего, просто составляю опись.
Гнев захлестывает меня, накрывает с головой.
– Ничего? – повторяю я. – Как в кабинете музыки?
Риз тянется ко мне, но я отталкиваю ее руку и подлетаю к директрисе. Та шарахается назад и врезается в стену, и мне приходится призвать на помощь все свои силы, чтобы остановиться и не наброситься на нее.
– Вы нас заперли! – кричу я. – Вы пытались нас убить!
– Нет! – У нее бегают глаза. – Нет, это не так! Я хотела вам помочь. – Она слабо улыбается. – Все, что я делаю, я делаю ради вас.
У меня за спиной раздается смешок Риз.
– Не лгите. Если бы вы хотели нам помочь, вы бы начали делать это еще давно.
– Я не понимаю…
– Да бросьте. – Я отступаю на шаг, пропуская вперед Риз, чье лицо светится холодным предвкушением. – Между нами, девочками. Можете не стесняться.
Директриса молчит, и Риз кивает.
– Тогда я скажу, что я думаю. А думаю я, что вы все это время собирались сбежать. Что вы с самого начала продумали план отступления. На случай, если нас не вылечат, верно? Но они бросили вас, и поэтому вам понадобилась я.
– Все было не так.
– Так объясните нам, как все было.
– Мы еще несколько лет назад поняли, что что-то происходит, – запинаясь, начинает директриса. – Зимы становились теплее, а ирисы цвели круглый год, и они попросили – я имею в виду Кэмп-Нэш, флот и ЦКЗ – они попросили разрешения провести на острове пару-тройку тестов. Но ничего похожего на токс мы не ожидали. Клянусь, мы не думали – я не думала, – что такое может случиться.
Это ложь, и мы обе это понимаем. Она знала. Знала, что что-то не так, еще до начала токс. И ничего не предприняла.
– Хотите сказать, вы не думали, что сами окажетесь в опасности, – говорит Риз. – Но мы – нами можно было рискнуть, так? Отец всегда говорил, что вы ставите неправильные цели, что вам нельзя доверять, и теперь я понимаю почему.
Смерть за смертью, ложь за ложью. С меня довольно. Довольно этих противоборств, довольно тайн, которые выплескиваются из нас потоками крови. Я хватаю Риз за рукав и тяну, пока она не оборачивается.
– Пойдем, – говорю я. В первую секунду я не уверена, что она меня услышала, но потом что-то меняется в ее лице: черты смягчаются, словно ее мысли возвращаются откуда-то из другого места. – Пусть сама разбирается с тем, что натворила.
Риз мотает головой.
– Она могла нас спасти. Она могла вышвырнуть этот сраный газ в океан.
Я знаю. Я тоже могла.
Я делаю глубокий вдох, игнорируя тошноту.
– Но сейчас мы можем спасти себя сами. Пожалуйста, Риз, пойдем.
Она косится на директрису – та дрожит, наблюдая за мной беспомощно распахнутыми глазами.
– Если она хоть пальцем шевельнет, клянусь, я…
– Она не будет, – перебиваю я. – Так ведь?
– Конечно, – говорит директриса, судорожно кивая.
Риз вздыхает, и напряжение немного отпускает ее. Она расслабляет плечи и наклоняет голову.
– Поищи еду, – говорит она мягко. – А я возьму воду.
– Спасибо, – говорю я. – Мы быстро, обещаю.
Директриса жмется к стене, растопырив пустые ладони, так что я отворачиваюсь – пусть за ней следит Риз, если захочет. У книжного шкафа во всю стену стоит холщовый рюкзак, уже наполовину заполненный коробками с патронами, поверх которых лежит пистолет. Я беру пистолет, проверяю предохранитель и передаю его Риз. Может, у нее и повреждено плечо, но я никогда раньше не стреляла из пистолета, и у нее получится лучше. Возможно, она даже вспомнит, чему я ее учила.
Она прячет пистолет за пояс джинсов и приседает на корточки у бутылок с водой. Пластиковая упаковка вскрыта, и несколько бутылок вывалились на пол.
– Ты возьми вон то, – она кивает на коробку рядом со мной, полную упаковок вяленого мяса и крекеров. – А я захвачу несколько сигнальных шашек. И аптечку.
Я под завязку набиваю рюкзак едой. Странно: на дне коробки лежит стопка бумаг, словно директриса упаковала в дорогу школьные записи. Я достаю их и пролистываю, а Риз заглядывает мне через плечо, но шрифт слишком мелкий, а глаз болит, так что я просто заталкиваю их поглубже в рюкзак. Посмотрю позже.
Риз возвращается к воде, но через пару секунд зовет меня, и я, сощурившись, смотрю на нее. Она держит в руке бутылку с открытой крышкой.
– Что?
– Ее уже открывали. Кольцо сорвано.
Я
