Светало, и первые лучи невидимого пока солнца уже золотили легкие белые облака, на глазах таявшие в алой дымке рассвета. Как и предполагал Ремезов, река и впрямь расширилась, разлилась, так, что расстоянье от берега до берега составляло по меньшей мере два перестрела. Вот уже заголубело все небо, исчезли, растворились в искрящейся солнцем лазури звезды… и в какой-то момент работавшие шестами гребцы вдруг потеряли дно.
– Руками загребай, руками! – крикнув, Павел и сам показал пример, направляя утлое плавательное средство к левому берегу, подальше от возможной погони. Впрочем, кто знает, в какую сторону бросятся искать беглецов? Может, и вовсе никуда не бросятся, а…
– Всадники! – присмотревшись, вздрогнула Маша. – Вон там, на берегу!
– Гребем назад!
Нащупав шестом дно, Ремезов оттолкнулся изо всех сил, и, увидев метрах в десяти от себя, в камышах, воина, целящегося из лука, понял, что уже поздно.
Подняв белые брызги, трое всадников въехало в воду по грудь коней, по центру важно восседал в седле смуглолицый, кряжистый, с русой окладистой бородою, мужик, обликом напоминавший былинного Соловья-Разбойника. Разбойником он и был, как и все эти люди: лиходеи, «бродники», сброд.
Вытащив из топкого ила шест, заболотский боярин обернулся… ничего хорошего для себя не увидев: из-за излучины уже выгребали две разбойничьи лодки. Прав был купец – весло-то они потеряли-сломали.
– Ну? – «Соловей-Разбойник» грозно сдвинул брови. – Сами на берег выйдете, аль притащить?
– Лучше уж сами, – криво хмыкнув в ответ, Павел с силой отправил плот в камыши. Деваться было некуда.
– Глянь, тут и девка! – один из разбойников – маленький, кривоногий, с круглым – сковородкой – лицом, ущипнул Машу за бок, ухмыльнулся. – Ух, и повеселимся топерь, братцы!
– Ты, Ахметко, грабли-то не тяни, – перебил его сотоварищ, здоровущий, голый по пояс, детину метра под два ростом, с бритой наголо головой и аспидно-черной бородищей. – Тут атаману – первое слово.
– Само собой, – связывая девчонке руки, согласился Ахматко. – Разве ж я против?
Детинушко тем временем живо спеленал Яцека и, бросив парня в кусты, с нехорошим прищуром взглянул на Павла. – Ты эт, парнишо, сабельку-то свою кинь. А то ведь мы и стрелой можем, Ахметко – суслика в глаз бьет.
– Дуб-Дубыч прав, – ухмыльнулся в седле атаман. – Бросай, паря, саблю, не гневи зря.
Пожав плечами, Ремезов швырнул трофейную саблю в траву – а что еще оставалось делать? Трое – во главе с атаманом – на лошадях, двое – Ахметко и Дуб-Дубыч – на берегу, еще на реке, в лодках, бог знает сколько. Не-ет, так просто, на рывок, не уйти, слишком уж неравны силы. Надо бы придумать что-нибудь, срочно что-то придумать… только что?
– За вами погоня, братцы, – перепрыгнув с плота на берег, Павел с видимой покорностью протянул руки. – Сотня караванных стражей. Эти воины скоро вот-вот будут здесь.
– Иди ты – сотня! – недоверчиво прищурился главарь. – Что тут караванщикам делать-то? Нас ловить? Сомнева-а-аюсь, одначе.
– Не вас, – боярин тряхнул головой. – Нас. А вас уж заодно на куски порубают.
Переглянувшись с Ахметкой и Дуб-Дубычем, атаман озадаченно почесал бороду и, махнув рукой лодочникам, распорядился:
– Пленных – в лодки возьмете, да давайте, не мешкая, вниз по реке. А мы берегом двинем. А с вами, – разбойник оглянулся на беглецов, – после поговорим, к вечеру ближе.
Ремезов возликовал в душе, садясь в утлую лодку – все же сработало! Все же не стоять здесь, не ждать неведомо чего, хоть куда-то двигаться, до вечера, ну, а вечером… там видно будет, уж всяко за полдня хоть что-то придумается, атаман-то, по всей видимости – не семи пядей во лбу, хотя – смел, решителен, этого не отнимешь. Ишь, как быстро распорядился, единолично, ни с кем не советуясь, все в меру собственного разумения. Он тут сам себе голова… и это хорошо, замечательно просто.
Приняв на борт пленников, «бродники» ловко заработали веслами, погнав свои не столь уж и утлые челны вниз по течению реки, судя по всему – к Дону. Солнце скрылось за плотным белым облаком, похожим на вату, целое стадо подобных пробиралось по бледно-синему небу к югу, и свежий речной ветер бросал в лица гребцам крупные брызги. Плыли быстро, даже появляющиеся иногда на излучинах всадники – атаман и все прочие – не всегда поспевали за лодками.
Ах, как хорошо плыли! Оставалось только запеть песню «Из-за острова на стрежень». Ремезов и запел бы, если бы не сложившаяся сейчас ситуация, полностью соответствующая поговорке – из огня да в полымя. Хотя это еще как посмотреть! В лапах Суань Го Павлу вряд ли было бы лучше.
Солнце уже начинало клониться к закату, заметно посвежело, и усилившийся ветер гнал от берега к берегу крупные жемчужно-серые волны. Лодки нещадно черпали воду, и «бродники» снизили темп, отчего, однако, начало заливать еще больше.
– Так и потонуть недолго, – вполне логично пробурчал про себя кормщик одного из челнов и, обернувшись к своему соратнику, махнул рукой: – К берегу пошли, Силяйко!
– К берегу? – на миг бросив рулевое весло, засомневался было тот. – А Курдюм?
– С атаманом как раз там и встретимся, на берегу. Вон и наши уже скачут.
Действительно, на заливном лугу, покрытом дивной зеленой травою, показались несущиеся всадники, и первым скакал главарь. Как его… Курдюм.
Причалившие к берегу лодки бродники живо втащили в камыши, замаскировали, и атаман, подозвав к себе нескольких одетых в вывернутые бараньи шкуры парней, что-то им приказал, показывая на небольшую полянку меж береговыми зарослями краснотала и неширокой дубравою.
– Ну, а теперь – рассказывай, – распорядившись, Курдюм уселся на выброшенный на берег топляк и с интересом посмотрел на Павла. Именно на Павла, не обращая почти никакого внимания на остальных… хотя нет, Машу-то он все ж таки зацепил похотливым взглядом прожженного бабника. Скривился, посмотрел, заценил девчонку этак по принципу – на безрыбье и рак рыба.
– Говори, говори, не стесняйся, вижу, ты у них за главного.
Ремезов хмыкнул – еще бы не видеть, это ж надобно совсем слепым быть – да нагло, уже в открытую, ухмыльнулся:
– Ты бы, добрый человек, руки мне да людям моим развязал и напиться позволил. А то какая же беседа, коль в горле пересохло?
Курдюм кивнул Дуб-Дубычу:
– Развяжи. Но – присматривай. Ежели что…
– Да никуда мы от вас не денемся, – обидно засмеялся боярин. – Не птицы, чай, и не рыбы, и мест здешних не знаем.
– Ты зря-то не болтай, – нетерпеливым жестом прервал атаман. – По делу говори. Кто таков? Откуда? Кто и почему за вами гонится?
Ремезов рассказал все, ничего особенно не скрывая, умолчав лишь о поручении Ирчембе: дескать, оказался в плену у киданей, тех, что шли с караваном в
